Отсюда богоборчество Горького и Маяковского. Безбожная жуть Сологуба. Жуткий, женский, кромешный хаос Цветаевой. Дьявольщина Леонида Андреева и тотальное разочарование в человечестве Леонида Леонова.
Отсюда Мастер и его Маргарита в исполнении Булгакова, антихристианская книга, столь любезная всякому нищему духом человеку, которого история Михаила Афанасьевича зачастую смешит, а должна бы вызывать страх и больной трепет.
Отсюда Есенин, который в 1918 году «тело, Христово тело» выплюнул изо рта, а в 1925-м, всепростивший и ясный, как рязанское небо, попросил его положить умирать под иконами в русской рубашке.
Не нам, суетливым и думающим только о себе и о своем отражении в нескольких зеркалах, наследовать этому страшному пути, пути художника и поэта.
Дела на Земле, кажется, обстоят столь печально, а мир впал в такое непотребное и неустанное зло, что искушать человека впору добром.
Ведь в чем смысл изначальный искуса? В том, что, по замыслу, в мире есть добро, и добро обильно, а люди ведомы чаще всего человеческими, но не звериными страстями.
А когда всё наоборот и человек погряз в дурном искусе, как в теле своем, только и остается что выманивать человека на белый свет из сумрака искушением сделать доброе дело.
Иди сюда, человек. И будь человеком. Искушаем тебя нежностью к ближним, ясным взглядом на мир, честным сердцем и прозрачной душой.
Декабрь мой розовый, декабрь мой оловянный
Судьбу не обманешь, не свяжешь ей шнурки на ботинках, не вывернешь рукава, чтобы сделать ее посмешищем. Но пробовать надо.
Мир полон случайностями, совпадениями, тем, что мы называем «мистикой» и что на самом деле мистикой не является. Я бы назвал это «божественной иронией».
Есть божественное милосердие и есть строгость. Об этом мы не раз слышали. Но в последнее время мне все чаще кажется, что Бог относится к нам еще и с нежной иронией, можно даже сказать, с юмором. Как забавно он правит нашу нелепую жизнь, как сталкивает лбами тех, кто ищет друг друга, как легко уводит от встречи тех, кто друг другу не нужен, как украшает судьбы новогодней мишурой, подарками под елкой, звездой путеводной, — в общем, всем тем, что мы знать не хотим и видеть не видим, сколько бы нас ни тыкали в это носом.
Знаете, как бывает, когда ты хочешь покормить щенка или котенка, выкладываешь у него перед носом сладкую косточку, а он делает дурацкие круги, лезет к вам в руки, что-то ищет в ладонях, и вот вы уже начинаете сердиться: «Ну что ты за дуралей такой! Да вот же, вот я тебе положил вкуснятку!»
