Директор по персоналу заулыбался. Гадюка скривилась, но промолчала, пометив что-то у себя в блокноте.
— А сейчас, простите, мне надо вот с господином красивым переговорить. — Тася встала из-за стола и направилась к круглому столику для переговоров. — Раздевайтесь, Дмитрий Иванович, присаживайтесь. Кофе хотите? Или чаю?
— Кофе. — Сельдерей сбросил куртку, кинул ее на стул и уселся в кресло. При этом он не сводил глаз с гадюки. Та шествовала к выходу из Тасиного кабинета, глядя на Сельдерея и приторно улыбаясь.
— Что у нее с лицом? — поинтересовался Сельдерей, когда за гадюкой закрылась дверь. — У нее болит что-то, гримаса какая-то странная?
— Нет, она просто так улыбается. — Тася нажала кнопку селектора. — Ада Львовна, будьте добры, сделайте две чашки кофе. Ага, получше там, для гостей.
Тася уселась в кресло напротив Сельдерея.
— Дмитрий Иванович, ты кофе с сахаром будешь или тебе цианиду положить? — поинтересовалась она, закуривая сигарету.
— Совсем сдурела? Какой я тебе Дмитрий Иванович? И цианид мне за что?
— Боюсь, что ты теперь мне исключительно Дмитрий Иванович Жеребов, а никакой не Сельдерей. И цианид тебе просто необходим по всем жизненным показаниям. Чего приперся-то?
— Как «чего приперся»? Тася, что происходит? — Похоже, Сельдерей искренне недоумевал.
— А что происходит?
— Ты чего? — Сельдерей покрутил пальцем у виска и присвистнул. — Совсем ку-ку? Петька говорит, что мать в Италию уехала, Вера трубку не берет, а ты ничего не знаешь? Как-то с трудом верится. Да еще цианиду мне в кофе с ласковой улыбочкой предлагаешь.
— Что, она тебе даже записки никакой не оставила? — удивилась Тася.
— Нет, почему же? Оставила! На подушке моей в спальне, еще и сверху камнем придавила. Где-то даже нашла булыжник такой здоровенный! Правда, помыла его, слава богу! Вот, полюбуйся. — Сельдерей протянул Тасе мятый листок бумаги.
Тася прочла: «Погоды нынче стоят великолепные».
Видать, Вера воспользовалась советом Штукиной насчет «Графиня изменившимся лицом бежит к пруду». Тася не смогла удержаться и расхохоталась.
— Чего ты ржешь-то? Чего смешного? У меня жена с ума сошла, а она ржет. Тоже ненормальная?
— Ничего она с ума не сошла! Вон, даже булыжник помыла. Я бы ни за что мыть не стала.
— То есть раз булыжник помыла, значит, с ума еще не совсем съехала! Вы чего, обалдели, что ли, все?
— Ничего мы не обалдели, это ты, собака кобелиной породы, прокололся.
— В смысле? Ты ей чего-то сказала? Таська, зачем? Что я тебе плохого сделал? Это же все давно было и все неправда. — Сельдерей вскочил из кресла и забегал по Тасиному кабинету.
