— Подождите-ка, — прервал миллионера принц Ариберт, — я не совсем понимаю, как же, по-вашему, должен подействовать яд.
— Бутылка в настоящее время исследуется экспертом, последний имеет инструкции снять немного той дряни, которой Жюль вымазал край горлышка. В течение дня бутылка незаметно будет поставлена в ящик на свое прежнее место. Вероятно, вино отравляется в процессе наливания ядом, который должен быть очень сильным, и один бокал этого вина уже окажется роковым.
— Но ведь лакей, несомненно, должен обтереть горлышко бутылки?
— По всей вероятности, он сделает это очень небрежно. И, кроме того, нельзя предполагать, что он сотрет всю массу: часть ее просочилась между пробкой и стеклом. А может быть, он и вовсе забудет обтереть горлышко.
— Принцу Евгению за обедом неизменно прислуживает Ганс. Эту честь преданный старик всегда оставляет за собой.
— Но предположите, что Ганс… — Раксоль остановился.
— Ганс — сообщник?! Дорогой мой, это предположение невероятно.
Вечером принц Ариберт ужинал со своим царственным племянником в роскошной столовой королевских покоев. Ганс подавал кушанья, которые приносили в комнату другие лакеи. Ариберт заметил, что его племянник находится в особенно угнетенном и молчаливом настроении. Накануне, когда после неудачного свидания с Симпсоном Леви принц Евгений в отчаянии угрожал покончить с собой будто «по несчастной случайности», Ариберт взял с него честное слово не делать этого.
— Какое вино желает сегодня ваша светлость? — поинтересовался старый Ганс почтительным тоном после того, как был подан суп.
— Херес, — лаконично приказал принц Евгений.
— А потом Romanée-Conti? — спросил Ганс.
Ариберт быстро взглянул на него.
— Нет, сегодня не надо.
— Ну а я выпью Romanée-Conti, Ганс, — сказал Ариберт.
Знаменитое и несравненное бургундское было подано к жаркому. Ганс торжественно внес бутылку в ее ивовой колыбельке, с математической верностью ввинтил штопор и, вытащив пробку, поднес ее для освидетельствования своему господину. Евгений кивнул и приказал наливать. Ариберт с напряженным вниманием следил. Он ни на секунду не мог поверить, что Ганс мог предать своего повелителя, и тем не менее слова Раксоля невольно смущали его. В это мгновение принц Евгений проговорил, обращаясь к нему через стол:
— Ариберт, я беру назад свое обещание.
Ариберт энергично покачал головой, не отрывая глаз от Ганса. Престарелый слуга наскоро обмахнул салфеткой горлышко бутылки и налил Romanée-Conti в стакан. Дрожь пробежала по всему телу Ариберта. Евгений взял стакан и посмотрел его на свет.
