— А я надеялся найти его здесь, вот и прибежал прямо сюда, — заявил садовник, потом прибавил недоверчиво: — Вы и правда не знаете, куда отправился маркиз? Мне необходимо предупредить его… Он должен решить, что делать…
Либуа видел, что садовник напуган. Что же было тому причиной?
— Разве то, что вы хотите сообщить маркизу, так спешно, что вы не можете дождаться поезда, на котором он наверняка поедет домой? — спросил художник и подумал про себя: «Этот дикарь, судя по всему, узнал о проказах маркизы и доктора и спешит доложить об этом мужу».
Но такое предположение ничем не оправдывало ужаса, написанного на лице садовника. Должно быть, причина была иной. А потому Либуа осведомился:
— Это маркиза послала вас на поиски супруга?
— Нет. Она ничего не знает. Я помчался сюда как сумасшедший, никого не предупредив, едва сделал свое открытие… — ответил Генёк.
После этого, безмолвный и мрачный, он, казалось, погрузился в размышления. Спустя мгновение Либуа услышал, как он вполголоса проговорил:
— В таком случае я напрасно обвинял его. Но если не он, то кто же? — И гигант в бешенстве сжал кулаки.
Художник, как мы уже упомянули выше, намеревался во что бы то ни стало выведать новость у садовника, и, так как вопрос о маркизе не привел ни к чему, он попробовал пойти другим путем.
— Так вы оставили замок, не исполнив приказания господина Монжёза?
Генёк недоуменно посмотрел на Либуа, не понимая, о чем идет речь. Тогда художник, намекавший на собаку, приговоренную к смерти, сделал жест, как бы прицеливаясь из ружья, и весело проговорил:
— Бах!.. Смерть Нотариусу!
При этих словах Генёк содрогнулся и, задыхаясь, повторил:
— Нотариус! Нотариус!
Совершенно расстроенный, он вдруг воскликнул:
— Я вам все расскажу, господин Либуа! Вы друг моего хозяина. Вы дадите мне совет.
Боясь выдать свое любопытство, Либуа сделал серьезный вид и кивнул. Тайна, по-видимому, душила Генёка, и он без малейшего колебания проговорил дрожащим голосом:
— Нотариус умер!
Ожидая услышать о каком-нибудь крупном скандале, затрагивающем отношения маркизы и Морера, Либуа был разочарован, услышав о смерти собаки. А потому он сказал с насмешкой:
— А, Нотариус умер! Но я ни минуты не сомневался в том, что он не избежит своей участи, ведь вы превосходный стрелок!
Генёк покачал головой и медленно промолвил:
— Но я говорю не об этом Нотариусе.
Художник навострил уши.
— Так о каком же?
— О господине Ренодене, исчезнувшем нотариусе, — произнес Генёк, бледнея.
