Морер нащупал одежду художника и взял в руки злополучный жакет.
«А, он пришел украсть у меня письмо», — догадался Либуа и изумился, увидев, что доктор, вынув нужное письмо, положил ему в карман другое.
Потом, тихонько пробравшись к окну, Морер вылез в него и, слегка притворив, исчез. Письмо, компрометирующее маркизу, доктор заменил другим, написанным также госпожой Монжёз и обращенным к портнихе Пигаш.
— Недурно! Морер и маркиза — люди изобретательные, — одобрил художник.
Потом, вспомнив о прейскуранте, похищенном доктором, Либуа расхохотался.
— Впрочем, он не напрасно так старался: узнает по крайней мере, сколько стоят краски у моего торговца.
Уверенный, что никто больше его не побеспокоит, Либуа уже почти заснул, когда среди ночной тишины вдруг раздался выстрел.
«Ого, уж не в доктора ли стреляли? — с тревогой подумал он. — Забираясь среди ночи к соседям, Морер рискует попасть под пули Генёка или сторожей…»
Но художник не додумал эту мысль — его одолел сон.
Поль проснулся на восходе, около пяти, когда лучи солнца осветили комнату. И на этот раз маркизу, громко храпевшему наверху, не пришлось будить его. Художник оделся, накинул жакет и вынул из кармана письмо, принесенное Морером.
Tа же бумага, той же формы и величины конверт, почерком маркизы написанные слова: «Господину Монжёзу».
Побуждаемый желанием разузнать о ночном выстреле, Либуа не стал будить маркиза, а отправился в сад кратчайшим путем, то есть через окно. Надеясь найти Генёка в огороде, как и накануне, художник сразу направился туда.
Действительно, Генёк с заступом в руке вскапывал землю. Неподалеку от него стояло ружье, прислоненное к дереву. С первого взгляда Либуа определил, что один из стволов был разряжен.
Заметив художника, Генёк выпрямился и оперся на заступ.
— Здравствуйте, господин, — произнес он.
— Здравствуйте, Генёк, — отозвался Либуа, сделав несколько шагов и приблизившись к ружью.
Он уже собрался взять его в руки, как садовник воскликнул:
— Осторожнее, оно заряжено!
— Ого! Я вижу, вы не забыли приказаний маркиза, — заметил он, смеясь. — Это ружье, очевидно, приготовлено на завтрак четвероногому Нотариусу. Вчера филе, сегодня свинцовая пуля… Он найдет, что завтраки, хоть и следуют один за другим, но различаются между собой.
И тут, сделав вид, что он только что увидел спущенный курок, Либуа вскрикнул:
— Как! Бедный Нотариус уже позавтракал?
— Нет, — покачал головой Генёк, — это я стрелял не в собаку.
— Ого! Так в кого же?
