Президент Путин не раз говорил о вредном влиянии такого мировоззрения в политической сфере. Например, в мае 2007 года: «Давайте говорить открыто на основе взаимного партнерства без всякого чванства».[49] В процессе споров по делу Литвиненко русские власти единогласно обвинили британских политиков в том же нехорошем качестве, приписывая им чрезмерность амбиций.[50]
Чванство, будучи свойственным маленькому человеку, наделенному большой властью, подразумевает иерархию. Хотя понт тоже вызван осознанием недостаточности собственного статуса, его основной комплекс можно определить как «“Я” стою против “бог знает чего”». Это не противоположение: бедный понтярщик понятия не имеет, где он находится. Он вошел в совсем непонятную ситуацию или время. По сравнению с ним чванный мужик имеет очень даже четкое представление о мире как о вертикали власти, так сказать. Оно заключается в разных ступеньках, подъемах, повышениях и т. п. Каждый уровень обусловливает соответствующую философию: эти убеждения отражают взаимоотношения между собственным представлением о себе и материальным и статусным благополучием. Те же отношения выражаются не только внешне, но и внутренне — с какими моральными принципами (или их отсутствием) человек ассимилируется с окружающим его миром. Где на общественной лестнице чванливому будет хорошо?
Итак, на глубине 20 000 лье под прожиточным минимумом просматриваются следующие уровни в соответствии с социальным, эмоциональным и финансовым состоянием. Тут речь идет об уровне дохода на одного члена семьи в месяц. На дне преобладает «безысходная обреченность на вымирание от голода и необеспеченность жизни». Доход менее $23–30. Следующий этап: «Полное скотство, жизнь впроголодь, апатия. Безнадежность — уровень, обеспечивающий лишь элементарные животные, биологические потребности ($30–38)». Только когда достигаем $40, взгляд на жизнь годится для «среднего или умеренного скотства».[51]
Ближе к вершине находим интересующее нас миропонимание. Умеренное чванство ($1665–2602) находится на одну ступеньку ниже «ненасытной пресыщенности». Другими словами, надменность формируется отходом от противного, от нежеланного скотства. Такое представление о себе строится на отсутствии некоторых мерзких черт, но это сильно отличается от революционной значительности «того ничего», что мы видим в понте. Любитель чванства прямо идентифицирует себя с конкретным объектом желания: с положением другого человека, хладнокровно сидящего над его головой в давно знакомой иерархии.
