Жена его была почти бедна, когда он на ней женился, и ничего не оставила ему после своей смерти, во владение ничтожным состоянием вступил сын Жюльен. Дочери графа, Арлетт, еще не исполнилось двадцати лет, и пока не пришло время для отчета по опеке, которого девушка, конечно, не стала бы требовать. Она обожала отца и тянулась к нему, тогда как Жюльен стремился к независимости. Юноша любил надменного старика и во многом походил на него, но не мог довольствоваться скучной жизнью, которую, впрочем, граф ему и не навязывал.
Жюльен с большим удовольствием общался с сестрой. Ей одной он поверял свои горести, а она утешала его и давала советы. Брат всегда был готов защитить ее, а она — пожертвовать для него многим.
Не было его дома и на другой день после той полной приключений ночи, которая сыграла такую важную роль в жизни Альбера Дутрлеза. В то время как граф с дочерью сели завтракать, как всегда, ровно в полдень, Жюльен пил кюммель в кофейне «Лира». Кальпренед не изменял своим привычкам и, каковы бы ни были его денежные дела, содержал дом если не на широкую ногу, то по крайней мере достойно.
Господин и госпожа Бульруа тешили свое самолюбие, рассказывая друзьям, что мебель Кальпренедов описана, а серебро заложено. Их сын Анатоль злословил еще больше, но это не волновало графа и его дочь. К несчастью, у них были заботы поважнее…
Граф вошел в столовую мрачнее обычного. Арлетт была бледна, и глаза ее покраснели от слез.
— Ты выходила сегодня утром? — спросил граф, целуя дочь в лоб.
— Да, папа, я ходила в церковь, — ответила Арлетт после некоторой заминки. — Я бы предупредила вас, но вы были не одни.
— Мотапан удостоил меня своим посещением. Ты его не встретила?
— Нет, папа.
— Опять Жюльена нет, — продолжал граф, нахмурившись.
— Кажется, он пошел на урок фехтования, — робко проговорила девушка.
— Чтобы прийти в себя, — ответил Кальпренед с горечью. — Я слышал, как он всю ночь приходил и уходил, и думаю, что он вообще не ложился. Впрочем, я очень рад, что он не завтракает с нами, потому что должен с тобой серьезно поговорить. Оставьте нас, Жюли, — велел он горничной.
Наступило молчание. Граф, налив себе чая, смотрел на Арлетт, потупившую глаза. Она предчувствовала близкую беду.
— Знаешь, зачем ко мне приходил Мотапан? — вдруг спросил граф де ля Кальпренед.
— Нет, папа, — ответила девушка.
Прежде она нечасто слышала о Мотапане от отца.
— Ты не догадываешься, чего он у меня просил? — продолжал граф.
