Завтрак выдумали во времена Директории. До первой французской революции обедали в полдень. Во времена террора у санкюлотов не было определенного часа для трапезы, а аристократы довольствовались ужином в стиле той эпохи у Плутона. Теперь, когда нравы смягчились, они имеют право ужинать также в «Английской кофейне», а все парижане завтракают, но по-разному.
Уличные мальчишки довольствуются мозговой колбасой, посыльные модисток жуют на улице незрелые яблоки, а рабочие закусывают в лавке за винным погребком. Девицы, дебютирующие на любовном поприще, отправляются к сливочнице, чиновники — к Дювалю, а провинциалы — в дорогой ресторан.
Есть склонные к независимости мужчины, которые никогда не едят дома, и есть благоразумные, которые приучили камердинеров готовить им по утрам котлеты и яйца. Все они, разумеется, принадлежат к породе холостяков. Люди женатые завтракают со своим семейством или с женой, если у них нет детей.
Завтрак, даже без гостей, — это церемония. Прежде чем сесть за стол, все переодеваются. За столом прислуживают лакеи, а когда уже все подано, их отсылают. Это время, когда обмениваются признаниями, строят планы, мирятся, если мимолетное облачко омрачило супружеские небеса, а иногда и ссорятся.
У Кальпренедов завтрак уже не считали пиршеством, как в те счастливые времена, когда графиня была еще жива и садилась напротив своего мужа, между дочерью и сыном. Она умерла и, казалось, унесла с собой радость. Но все же это были самые приятные минуты за весь день. Отец любил общаться с детьми, которых видел не так часто, как ему хотелось бы. Он не занимал никакой должности, но управлял состоянием — а это серьезное занятие, тем более что состояние его было значительным. К несчастью, все свои деньги граф вложил в промышленные предприятия, дела которых с недавних пор шли все хуже.
Граф де ля Кальпренед от рождения обладал двумя недостатками: страстью ко всему новому и уверенностью в том, что он создан для великих свершений. Стоило какому-нибудь изобретателю обратиться к нему, и граф тут же изъявлял желание помочь ему своими деньгами и влиянием. А узнав о каком-нибудь смелом проекте или отважной спекуляции, он вызывался участвовать в деле. К несчастью, эти спекуляции почти никогда не удавались, а проекты рушились. И все же Кальпренед сохранил часть своего состояния, потому что некоторые его финансовые начинания все же обернулись успехом, но от богатства остались одни воспоминания. Однако граф смотрел в будущее без стыда и страха и был готов принять разорение так же спокойно, как и владел богатством.
