— Да, точно! Я ведь раз сто мимо ходил! — Яромир хлопнул себя ладонью по губам, будто наказывал. — Надо же, не обращал внимания!
Гаврилюк недобро посмотрел на него:
— А фамилия автора — Волнухин, одна тысяча девятьсот девятый год. Вы и слыхом не слыхали, хотя человек интеллигентный, пусть даже из технической области. Вот и с городом Дорог та же история, будто бы мы есть, а вроде и в дымовой завесе существуем. Как памятник Федорову. Не отсвечиваем, и ладно.
— Может, нарочно не отсвечиваете? — усомнился Яромир.
— Может, и нарочно, — согласился с ним заведующий кладбищем.
Далее пили и болтали, вот уж действительно, ни о чем. Что Авдотья Чуркина намедни сильно поспорила с Нюшкой на предмет каких-то банных веников, а муж ее, Васька, по прозвищу «гуслицкий разбойник», опять пропил в «Мухах» оцинкованную шайку. И что старший дворник Мефодий Платонович раздразнил нынче у забора хряка Мавритана метлой, а его младший помощник Кирюшка получил от бабки Матрены нагоняй за то, что не усмотрел за опохмелявшимся начальством. Сведения необязательные. Хотя кое-какие детали и приоткрыли инженеру глаза на подспудную жизнь города Дорог. Крепкий ром потихоньку делал свое дело, Яромир сам не заметил, как сверх меры расслабился. И кладбищенский диктатор Гаврилюк, и главный редактор, он же ответственный секретарь, Месопотамский казались теперь инженеру, за два часа совместных возлияний, если и не близкими родственниками, то уж, во всяком случае, чрезвычайно симпатичными людьми, чуть ли не давними друзьями. Как-то само собой так вышло, что инженер поведал им о главной причине и печали своего возвращения. О девушке Майе.
— Ушла. И неизвестно, куда. Даже адреса не оставила.
— М-да. Девушка без адреса, — хмыкнул сильно подвыпивший Гаврилюк, и эта усмешка, пожалуй, была единственным за весь вечер проявлением его веселья. — Впрочем, адрес — не проблема. Как полагаешь, Палыч? Утешим младенца?
— Утешим, — согласился изрядно пьяный Месопотамский и вдруг пустил слезу. — «Были когда-то и мы ры-рыса-ками… и… и кучеров мы имели лихи-их»! Цитата. Неточная. Пардон… Воспоминания о былом. — Евграф Павлович всхлипнул. — А ваша Майя живет в Гусарском переулке, первый дом за зеленым забором.
— Так ведь это… Это… Это же… — от удивления Яромир никак не мог сыскать подходящие слова.
Выручил его вечно хмурый Гаврилюк:
— Ну да. Чуркины. Она их родная дочь, между прочим, единственная. Слава богу, не в родителей пошла. Хотя этого-то как раз ни за что не могло случиться!
