* * *
— Честити! Что мне с тобой делать! Почему ты носишься, как сорванец? О чем ты думаешь?
— Прости, мама, — произнесла она машинально. Я… я играла с собакой.
Услышав хихиканье, Честити посмотрела на столик, за которым сидели ее сестры и занимались вышиванием.
— Садись с сестрами и постарайся вести себя, как леди.
— Да, мама, — пролепетала Честити и присоединилась к ним.
Сестры перестали хихикать и принялись весело болтать. Честити не двигалась, все ее чувства как будто онемели.
— Лорд Рэйвенвуд сказал мне, что мои глаза голубые, как летнее небо, — говорила Синсирити.
— Очень мило. Но ты никогда не угадаешь, что сказал мне Рубин, — наклонившись вперед и понизив голос, произнесла Транквилити. — Он сказал мне, что собирается говорить с моим отцом в конце следующего сезона. — Она с торжествующим видом откинулась на спинку стула.
— Неужели! И что же ты ответишь? Ведь он ужасно старый!
— Быть молодой вдовой не так уж плохо, — ответила Транквилити, хорошо усвоившая нравы светского общества.
— Может быть, ты и права, — согласилась Синсирити, — но быть замужем за стариком, наверное, не так уж приятно.
— Верно. Думаю, я разрешу ему поцеловать меня, просто, чтобы посмотреть, смогу ли я это выносить.
Честити, до этого момента радовавшаяся, что на нее не обращают внимания, вдруг схватила руку Транквилити и крепко сжала ее.
— Никогда, — простонала она, — никогда не позволяй мужчине целовать себя! Это погубит тебя!
Младшие сестры обменялись многозначительными взглядами и улыбнулись.
— Что ты, конечно, Честити, один поцелуй…
— Нет! Пожалуйста, поверь мне. Я не могу вам объяснить, но пожалуйста, вы обе, верьте мне!
Транквилити, удивленная горячностью сестры, отрицательно покачала головой и произнесла:
— Сара Гудсон целовалась со многими мужчинами, и ничего такого с ней не случилось, Честити. Я знаю, ты желаешь нам добра, но, по-моему, ты преувеличиваешь. Один маленький поцелуй никогда не погубит девушку.
— Это случится, если кто-нибудь узнает.
— Ты говоришь совсем, как мама, — сказала Синсирити.
— Обыкновенный маленький поцелуй? Ты преувеличиваешь. Честити, — повторила Транквилити.
— Нет, не преувеличиваю. Именно это и погубило меня. — С этими словами Честити покинула их. Сестры уставились друг на друга, ошарашенные.
— Так вот почему мама всегда разговаривает с ней таким ужасным тоном! Всего лишь поцелуй… — произнесла Синсирити потрясенно.
— Я слышала, как мама говорила, что Честити опозорила себя, но я полагала, что она совершила что-то гораздо более ужасное, — прошептала Транквилити. От глубокого сочувствия Честити на глазах ее выступили слезы.
