— Вы сегодня пользуетесь бешеной популярностью, Честити. Я не имел возможности приблизиться к вам.
— Я этого не заметила, — сказала она сухо.
Алекс сел рядом с ней.
— Мы будем ужинать вместе? — Увидев взволнованное выражение ее лица, он поспешно произнес: — Если вы все еще не можете забыть того, что произошло днем, я прошу вас, простите меня. Понимаете, виной всему эти ужасные воспоминания. Когда вы спросили меня об Испании… Мне очень захотелось забыть обо всем. Я не думал, что это может испугать вас. Словом, простите меня, даже если я не заслуживаю прощения.
Честити смягчилась и улыбнулась. Конечно, на него невозможно было сердиться. Алекс собрался записать свое имя в ее карточку, но Честити остановила его.
— Я бы с удовольствием, но… — Она обвела глазами зал, чувствуя неотрывный жесткий взгляд матери. Алекс проследил за ее взглядом.
— У вас будут проблемы?
— Нет, но… как же Транквилити?
— Понимаю, — сказал Алекс.
Он понимал гораздо больше, чем она могла предположить. Алекс записался на танец, следующий сразу после ужина, и возвратил карточку. Затем он встал, взял ее руку и поднес к губам — благородный жест, принесший Честити одновременно чувство удовольствия и грусти.
Алекс удалился, и Честити вновь опустилась на стул. Внезапно бал показался ей скучным. Она больше не желала здесь оставаться, не желала видеть эти лица; ей хотелось убежать, укрыться в уютной тишине своей комнаты. Она поднялась, но неожиданно перед ней возник Рубин Оксуорт.
— Мисс Честити, окажите любезность пожилому кавалеру, позвольте мне ужинать с вами!
— О, я не знаю, я… — Боже, как же она может согласиться, если уже отказала Алексу!
— Мистер Фицсиммонс ужинает вместе с Транквилити, и я подумал…
Честити, не слушая его, смотрела в другой конец зала, где Алекс как раз записывал свое имя в карточку Транквилити.
— Мне будет очень приятно, мистер Оксуорт. Она подождала, пока он записался и вернул ей карточку, затем торопливо проговорила: «Простите меня, я на одну минуту…»
Честити влетела в свою комнату и опустилась на стул перед зеркалом. Ей необходимо было успокоиться и поразмыслить надо всем, что произошло в этот вечер. Но собственное отражение, улыбавшееся ей, не позволяло никак сосредоточиться. Она была на Рождественском балу, она танцевала почти все танцы, ее партнер по игре (весьма привлекательный!) предложил ей поужинать вместе, и за всем этим не последовал гнев матери! Она не должна задавать вопросов, она будет наслаждаться этим вечером!
