– Что делать, Рита? Куда мне идти?!
Остывший ужин так и остался на плите. Ритка сидела, упираясь горячей спиной в прохладную стену, и смотрела то ли на меня, то ли на верхушки лысеющих тополей за окном.
– Не ожидала от тебя такого, – сказала наконец.
Я сложила брови домиком, изображая непонимание, и подруга внесла определенность:
– От тебя теперешней не ожидала. Моя прежняя, знакомая Сашка поступила бы именно так, но ты… Не ожидала.
Мои брови совсем уползли под влажную челку, Кулемина усмехнулась:
– Ты подруга совсем в амебу превратилась, жир ком обросла… А ведь какой ты, Сашка, была? Как Ирина Игоревна говорила, а? «Если Санька у сетки, я спокойна. Санька – боец!» Помнишь?! Помнишь, как блок со сломанными пальцами держала?! – наседала Ритка. – А, Санька?! Ну, вспомни!
Я опустила выщипанные подкрашенные бровки и, как китайский болванчик-собака, помотала-покрутила головой. Тут в самом деле было что вспомнить.
Наш звездный год. Финал. Четвертая партия – 24:23, по сетам ведем 2:1.
Ирина Игоревна подводила нас максимум к полуфиналу. Пик формы прошел в одной четвертой, одну вторую выиграли только на кураже и адреналине…
Финал играли на морально-волевых. Первые два сета держались сцепив зубы, третий профукали по глупости, в четвертом – почти легли.
Соперники, бесспорные лидеры, двигались как черти. Их подводили к финалу, в том, что они до него пройдут, никто не сомневался, мы были теми самыми темными лошадками, на которых никто не ставил. Противопоставить свежим, словно не игравшим полуфинал противникам могли только стиснутые зубы и спортивную злость… поскольку мастерства, по совести говоря, на противоположной стороне поля было больше.
И вот каким-то чудом, везением, добытым потом и чуть ли не слезами, на табло 24:23. И пропускать нельзя. Забить, казалось, невозможно, соперники «непробиваемы», но знаем – в пятом сете нас порвут. Мы – «сели».
Девчонки в мыле; хлесткий удар по мячу, и он летит на нашу половину в пустой угол, куда еще не встала Ритка, вытянувшая рикошет едва ли не с трибун. Я неловко падаю, беру мяч почти с паркета. В руке что-то хрустит и стреляет, но через мгновение я уже у сетки, взлетаю и ставлю блок. Корявый, спонтанный, злой.
Мяч падает на сторону противника, скользнув между локтей высокорослой девчонки напротив.
Девчонка пучит глаза, оборачивается сначала на мяч – он катится по их полю, потом на судью, – мол, я коснулась сетки…
Но на табло 25:23.
Поздним вечером, когда после рентгена и составления пазла из сломанных костей мизинца и безымянного пальца усталый врач спросил:
