— Чудовище.
Нож, зажатый в руке Рейнолдса, был тем самым ножом для бумаги, который Гэвин нашел в прошлый раз у него в кабинете. И с этим ножом Рейнолдс двинулся на Гэвина. Не было сомнения, что он действительно собирается воспользоваться этим оружием. Гэвин съежился, и Рейнолдса его страх, казалось, обнадежил.
— Ты, наверное, уже забыл, каково это — быть человеком из плоти и крови?
Парень, похоже, съехал с катушек.
— Послушай… Я пришел только для того, чтобы поговорить.
— Ты пришел, чтобы убить меня. Я мог бы выдать тебя… и ты пришел, чтобы меня убить.
— Ты хоть понимаешь, кто я? Рейнолдс презрительно захохотал:
— Не прикидывайся тем гомиком, ты — не он, ты похож на него, но ты — не он.
— Ради всего святого… Я Гэвин… Гэвин…
Слова объяснения, которые могли бы остановить приближение ножа, не шли у него с языка. Он только повторил:
— Гэвин… помнишь?
На секунду Рейнолдс заколебался, вглядываясь ему в лицо.
— Ты потеешь, — промямлил безумец.
Яростный огонек в его глазах потух. У Гэвина так пересохло в горле, что он смог только кивнуть.
— Понятно, — сказал Рейнолдс, — ты потеешь. Он опустил нож.
— Оно потеть не может. Никогда не умело этого делать и никогда не научится. Ты — мальчишка… а не оно. Мальчишка.
Лицо его расслабилось, и кожа на нем обвисла, как пустой мешок.
— Мне нужна помощь, — прохрипел Гэвин. — Ты должен объяснить мне, что происходит.
— Хочешь объяснений? — пробормотал Рейнолдс. — Ищи: все, что найдешь, — твое.
Он провел гостя в большую комнату. Шторы были опущены, но даже в полумраке Гэвину было видно, что все древности, когда-то аккуратно расставленные по полкам и развешанные по стенам, были разбиты вдребезги. Куски керамики разбиты на более мелкие куски, а те стерты в порошок. Каменные рельефы расколоты, надгробие Флавина, знаменосца, обратилось в горку булыжников.
— Кто это сделал?
— Я, — ответил Рейнолдс.
— Но почему?
Рейнолдс вяло проплелся через все эти руины к окну и уставился в щель между бархатными шторами.
— Понимаешь, оно вернется, — проговорил он, не отвечая на вопрос.
— Почему ты сломал все это? — повторил Гэвин.
— Это болезнь, — был ответ, — когда живешь прошлым. Рейнолдс отвернулся от окна.
— Большую часть этих предметов я украл, — сообщил он. — Я воровал их в течение многих лет. Мне было оказано доверие, которое я обманул.
Он пнул ногой увесистый булыжник — полетела пыль.
— Флавин жил и умер. И говорить о нем больше нечего. То, что мне известно его имя, не значит ничего или почти ничего. От этого он не воскреснет — он мертв, ну и бог с ним.
