Начальство перетрясли, Извольская ушла на ту же должность в колонию, где проработала до пенсии, после осталась вольнонаемной, а нам вместо нее дали зятя замначальника управления, который знал только две фразы: «Я так хочу!» и «Для рапортов „по собственному желанию“ у меня бумаги хватит!» Сработаться с ним оказалось невозможно, поэтому я ушел сюда, в нашу колонию, где сейчас и нахожусь. Правда, пришлось мне переучиться на фтизиатра, но оно того стоило, потому что должность была майорской, перспективной, можно было до самой пенсии сидеть и не рыпаться, что я сейчас и делаю. Подполковником врачу в армии стать несложно, а в уголовно-исполнительной системе даже очень непросто. Но я и не рвусь. Звездочкой больше, звездочкой меньше, какая разница?
Почему сложно? Потому что в нашей системе звания с неба не падают, их надо уметь выцарапывать. Если в армии к сроку очередного повышения в звании могут предложить должность с более высоким потолком, то у нас если кому и предлагают, то только своим, тем, у кого наверху есть не просто рука, а мохнатая медвежья лапа. Надо добиваться всего самому.
В прошлом году в Москве, гуляя по ВВЦ (люблю я это место, спокойное оно и какое-то не очень современное, не гламурно-пафосное), встретил я своего бывшего армейского сослуживца Леху Меркулова. Он уже третий год в полковниках ходит, замначальника госпиталя. А я рад, что майором на пенсию уйду, а мог бы и капитаном. В уголовно-исполнительной системе «двухпросветных» (имеются в виду должности, на которых могут быть присвоены звания старшего офицерского состава — майор, подполковник, полковник, имеющие на погонах два просвета) врачебных должностей не так уж и много, особенно не в управлениях. Так что цена погонам у нас не такая, как в армии, они намного дороже.
Хотя сейчас все перевернулось с ног на голову: вольнонаемные фтизиатры получают примерно столько же, сколько и я. Но у них работа, а у меня — служба, это ж две большие разницы. Вольнонаемных людей сверх положенного, за рамками рабочего дня, ни к чему не припашешь — отработали и свободны. А нам, чуть что, напоминают, что мы офицеры, что ходим под погонами и потому должны исполнять то, что нам приказано, и не рассуждать.
Рассуждать — это исключительно начальственная прерогатива. Кто решил, что тюремные медики должны привлекаться в качестве режимных работников? Мы должны лечить, а не выводить спецконтингент на приемы пищи, проверки или в медчасть. И в обысках участвовать мы не должны! Причем привлекают основательно: после дневной работы в медчасти приходится выходить в ночь в качестве инспектора! Не каждый день, но бывает, и никого не волнует, когда ты должен отдыхать. Причем работать приходится без какой-либо компенсации за сверхурочную работу. Попробуй заикнись о компенсации или о том, что устал — тебя сразу спросят: «Что, погоны жмут?» Типа, вали на все четыре стороны, если не нравится. Так вот и работаем, все нравится, всем довольны. Я уже привык, понимаю, что соплей систему не перешибешь, и что если возникать очень бурно, то можно накликать неприятности на свою голову. Подкинут при досмотре два «чека» с героином, и дело в шляпе.
