Первым делом гости пожелали посетить штрафной изолятор. Заглянули во все камеры и были слегка разочарованы, не увидев ни одного зэка, подвешенного на наручниках к потолку или валяющегося на полу с руками, прикованными к ногам.
— Бродский однажды сказал, что формула тюрьмы есть недостаток пространства, возмещенный избытком времени…
Длинноволосый журналист постоянно кого-то цитировал, блистая начитанностью.
— Он сам-то сидел? — поинтересовался майор Башков.
Среди журналистов послышались смешки.
— Да, — ответил длинноволосый.
Следующим номером программы стала медицинская часть, где роль экскурсовода перешла от начальника колонии к майору Баклановой.
— Наша тюремная медицина лучше прочей отечественной, — бодро начала она. — По-вашему, почему у нас такая высокая выявляемость туберкулеза, гепатитов, ВИЧ и онкологии среди спецконтингента? Потому что мы обследуем всех, кто к нам попадает. Гражданская медицина со всеми диспансеризациями такой высокий процент обследования дать не может!..
Ироничных взглядов журналистов Бакланова, казалось, не замечала.
— …Большой процент осужденных впервые получили медицинскую помощь только у нас. На воле до них никому не было дела…
Еще бы чуть-чуть, и можно было бы подумать, что речь идет о каком-нибудь санатории, а не о тюремной больнице.
— А почему у вас так пусто?
— Сегодня суббота, — напомнила Бакланова. — Большинство наших докторов отдыхает. Работает стоматолог и дежурный терапевт.
Вообще сегодня дежурил фельдшер Конончук, но дежурный терапевт звучит солиднее.
Стоматолог Глухов встретил гостей на боевом посту, со включенной бормашиной в руке, которую он включил двумя минутами ранее. Пациента изображал руководитель санитарно-бытовой секции Мосолов.
— Лечение у нас по высшему классу, — поведал он. — На воле такого небось и не найдешь, да еще чтоб даром-шаром…
На что только не решится настоящий профессионал! Один из гостей сразу же вспомнил, что у него выпала пломба и поинтересовался, нельзя ли поставить ее здесь, в колонии.
Доброволец не оценил почтенного возраста бормашины, на которой красовалась антикварная надпись: «Made in Yugoslavia», и не был знаком с нюансами местного обезболивания, потому-то и высказал столь опрометчивое желание. Бакланова захлопала глазами, лихорадочно соображая, что можно сказать в ответ, но положение спас Глухов.
— Извините, но я не могу так грубо нарушать должностную инструкцию. Мне запрещено принимать посторонних. И соответствующую медицинскую документацию я на вас завести не могу…
