— Зная, что до двадцать седьмого дня рождения деться ему некуда!
— Вы смеетесь, Владимир Александрович, а я уверена, что Глухов останется в системе. Ну, что такое стоматолог в гражданской медицине? Там их, как собак нерезаных! Их развелось просто на каждом шагу! А у нас он — уважаемый врач, офицер внутренней службы, а после сорока лет сможет уйти на пенсию. Даже если погоны с нас снимут, то льготную выгоду вряд ли отменят. Без нее все в момент разбегутся…
В субботу в половине девятого утра начальник колонии в сопровождении свиты из двух десятков сотрудников начал обход своих владений. В десять двадцать все было закончено. Замерев в состоянии, близком к идеальному, колония ждала гостей. Те прибыли, как и было обещано, ровно в полдень.
«Так твою распротак, ну что за времена настали?» — подумал стоявший на крыльце наружного КПП Максим Гаврилович, созерцая разномастную и разноцветную толпу, оттеснившую его от высокого московского начальства, которое, судя по всему, было не в обиде или просто изображало перед объективами демократичного руководителя нового типа, открытого, общительного и дружелюбного. Радушно улыбаясь, Максим Гаврилович вклинился в толпу и начал осторожно, не толкаясь и не матерясь, пробираться к своим — Ферапонтову, Гамаюну и трем их спутникам рангом помельче.
— Гражданин, вы кем здесь работаете? — спросила бледная девица с ярко-оранжевыми волосами и, улучив момент, щелкнула затвором фотоаппарата.
— Начальником, — вежливо ответил Максим Гаврилович, не привыкший к таким фамильярностям.
— Bay! Круто! — обрадовалась девица. — А почему нас высадили здесь, а не завезли внутрь?
— Таков порядок.
Останавливаться Максим Гаврилович не стал (замучает ведь вопросами, шалава), продолжил движение намеченным курсом и минутой позже уже энергично тряс руку Ферапонтова.
— Добро пожаловать, Дмитрий Яковлевич, добро пожаловать, — приговаривал он. — Рад приветствовать вас в нашей глуши. Лучше бы, конечно, не в такой… — Максим Гаврилович покосился назад, проверяя, не стоит ли рядом с микрофоном наперевес кто-нибудь из журналистов, но они переключились на ворота и вывеску, начав дружно их фотографировать, — …суматохе…
— Почему? — сразу же прицепился Ферапонтов.
«Ого, а боярин-то наш не в духе, — подумал Максим Гаврилович. — Поосторожней с ним надо».
— Спокойно бы все посмотрели, — ответил он, улыбаясь как можно шире и радушнее, — по окрестностям съездили бы…
— На экскурсии я в отпуске езжу, — оборвал Ферапонтов.
