— И дальше бы работала, если бы не такая подлянка, — вставил Бяковский. — Судья тоже с глузду съехала: за окочурившегося зэка два года давать, пусть даже и условно!
— Это в каком смысле съехала, Александр Сергеевич? — Данилов не поверил своим ушам.
— В самом прямом! Подох наркоман от передоза — воздух чище стал! Поговорку слышали: «Помер Максим, ну и хрен с ним!»?
— Слышал, — ответил Данилов. — Но вот слова медика «воздух чище стал» применительно к смерти пациента звучат более чем странно.
— Вы у нас человек новый, дерьма еще полной ложкой не накушались…
— Извините, Александр Сергеевич, но я вообще не собираюсь, как вы выражаетесь, «кушать дерьмо», поэтому вынужден прекратить общение с вами, — вежливо сказал Данилов, улыбаясь краешками губ.
Смысл сказанного дошел до Бяковского не сразу. Данилов успел не только дойти до своего кабинета, но и зайти в него и сесть за стол, когда дверь от рывка распахнулась настежь, и на пороге встал пунцовый от гнева лейтенант внутренней службы.
— Если каждый сопляк будет позволять себе оскорблять почем зря заслуженных сотрудников, то…
— Вы забыли, моя фамилия не Сопляк, а Данилов.
Вставать навстречу гостю Данилов не стал — перебьется.
— Передо мной вы — сопляк! — взвизгнул Бяковский.
— Не нервничайте, — посоветовал Данилов. — А то давление может подскочить или, не дай бог, стенокардия разыграется. Я уже сказал, что больше не буду докучать вам своим общением…
— Мы встретимся у начальства!
Бяковский с силой захлопнул дверь.
— Чем это вы его так? — поинтересовалась медсестра Марина, когда к ней вернулся дар речи.
— Обсуждали смерть в ШИЗО, о которой говорила Лариса Алексеевна, и не сошлись во мнениях, — ответил Данилов.
— Жаловаться к Баклановой побежал.
— А нам все равно, — усмехнулся Данилов. — Пусть хоть начальнику колонии жалуется, его проблемы.
— У Бяковского проблем не бывает, — покачала головой Марина. — Это от него у других могут быть неприятности.
Данилов воздержался от огласки того, что он думает о проблемах, которые может доставить ему Бяковский, по двум причинам. Во-первых, он не любил заочно перемывать косточки коллегам, во-вторых, старался не увлекаться сквернословием, особенно при дамах и подчиненных. Но смутно тянуло пойти, взять Бяковского за шкирку, отволочь в укромное место и доверительно, без помех поговорить по душам. Начать выяснение отношений с того, что слово «сопляк» по отношению к коллегам лучше не употреблять, потом продолжить по обстоятельствам. «Статья сто одиннадцатая, — тут же всплыло в уме, — умышленное причинение тяжкого вреда здоровью».
