Однако кого это принесло? Не ментов ли? Когда я только начал накачиваться, по двору шастал ОМОН, а потом завалил какой-то опер, пытавшийся выяснить, не слыхал ли я стрельбы. Но я уже был в таком состоянии, что все вопросы у него отпали. Я выбрался из толчка, подтянул тренировочные штаны и поплелся в прихожую.
— Who is it?[8] — поинтересовался я, сожалея, что не удосужился вставить глазок.
— Чего? Сам ты ху... — английский по ту сторону двери не понимали. — Илья?
Ну вообще: «Здравствуй, жопа, Новый год!» Это-то еще кто? Судя по тону, он меня знает, следовательно, не мент. Кто-то из приятелей? Те придумали бы ответ покорректнее. Зоновские кенты? Но, кроме Петровича и Славы-«афганца», я никому свой адрес не оставлял. Славе я даже пару писем с новыми координатами черкнул, но ему еще сидеть... Может быть, он с кем-то информацией поделился? Допустим, приперло человека. И вот притопал ходок.
Какого черта ему от меня понадобилось? С бодуна я ничего предположить не мог и решил поскорее закончить неприятную процедуру сомнений. Я отщелкнул замок и распахнул дверь.
— Здорово!
Ой, мама родная! Не «здорОво», а здОрово. Почти с первого раза угадал, ну и интуиция у меня: на пороге во весь свой саженный рост, подпирая плечами косяк, стоял Слава-«афганец», оскалив щербатый рот в приветственной улыбке.
— Заходи, — выдавил я и, пошатываясь, уступил дорогу.
— Киряешь? — поинтересовался Слава, с жадностью втянув носом воздух, когда мы переместились на кухню.
В каждом движении корефана чувствовалась скрытая мощь, которую не сточила даже неволя. Лицо у Славы было крепкое, скуластое. Казалось, двинь кирпичом, не сморгнет. Сломанный в драке нос, серые, спокойные глаза. Этакий скифский богатырь — напоминание потомкам русичей об их дальних предках.
— Будешь? — неопределенно предложил я, сам не зная, что именно.
— Не откажусь.
Я потянул ручку холодильника, в котором обнаружились пластиковые контейнеры, одноразовые подносики в фольге, еще какие-то мешочки и обертки, занимающие все три полки. Ой, е!.. Неужели весь этот закусон я сам наковырял? Я долго и с недоумением взирал на бардак, пока наконец не увидел в самом низу две целые бутылки водки, за которыми и потянулся.
Сбросив на пол пустые картонные тарелочки, я выставил остатки заливного, блюдо с засохшими раками, какой-то сырок и пол-литровую бутылку Смирнофф. В дополнение к ним прибавил распотрошенный пакет картофельного пюре и поставил чайник на огонь.
