Это было блаженное лето, из тех, которые никогда уже не повторяются, а лишь остаются сладким воспоминанием, чем-то хрустально чистым, что освещает повседневную серую, рутинную жизнь каким-то особым светом. Фэйт было шесть, этакое крошечное существо, растерянное и перепуганное тем, что ее выдернули из дома в Хьюстоне и без мамы отправили в округ Конард на ранчо отца, которого она почти не помнила.
Мику тогда было семнадцать. Как-то при переезде через овраг, отделявший пастбище Уайетов от владений Монроузов — Мик тогда подрабатывал в этих краях, пася скот, — лошадь его внезапно захромала. Юноша, сидя на корточках, ощупывал переднюю ногу своего Голландца, как вдруг увидел крохотную хрупкую девочку с заплаканным лицом и глазами цвета июльского неба. Длинные белые волосы девочки ниспадали до пояса, и жаркий, сухой июльский ветерок играл ими.
— С тобой что-то случилось? — тут же спросил Мик, очарованный и встревоженный одновременно.
Девочка отрицательно покачала головой.
— Нет, — прошептала она тоненьким голосом.
— Ты потерялась?
И снова в ответ только грустный голубой взгляд.
Присутствие девочки очень удивило Мика, потому что ближайший дом — ранчо Монроузов — находился в четырех милях.
Пытаясь развеселить девчушку, Мик по-турецки уселся прямо в грязь рядом со своим Голландцем. Но она даже не улыбнулась.
— Где ты живешь? — поинтересовался он.
— В Хьюстоне.
Теперь уже Мик понял, что перед ним дочь Джейсона Монроуза. Все в округе знали, что к нему приехала из далекого Техаса дочка и должна была пробыть здесь все лето.
— А где твой папа? — спросил Мик.
Девчушка топнула ножкой в белом носочке.
— Я хочу к маме, — и тут губы у нее задрожали.
Семнадцатилетние парни, как правило, не отличаются особой сентиментальностью, но сердце Мика уже распахнулось навстречу крохотной собеседнице.
— Я тебя так понимаю! — сказал он со вздохом.
— А у тебя мама тоже далеко?
— Очень. Она умерла.
Нижняя губа Фэйт задрожала еще сильнее.
— А моя мама сейчас в Хьюстоне, и я пошла искать ее.
— Ну и что же мне теперь с тобой делать? — с усмешкой спросил Мик. — До Хьюстона слишком далеко, — пояснил он. — Можно идти и идти все лето напролет, и все равно не дойти.
— Ну и пусть!
— Понимаешь, ты замерзнешь, проголодаешься, а кроме того, твои мама и папа будут очень за тебя беспокоиться. Ведь ты не хочешь, чтобы твоя мама плакала? Давай-ка лучше я отвезу тебя к папе!
— Нет, не надо.
Мик тяжело вздохнул, а девчушка шагнула ближе.
