Недобрым словом были помянуты и кожаные краги, и меховой плащ и сама судьба, приведшая его в тот треклятый день на пристань Арчерз-Хоуп…
Но что это за боль слева, под перевязью? Сердце?
Он снова выругался.
Он был и дикарем, и англичанином. Девушка же оказалась чистой дикаркой.
Да, необычный получился маскарад!
Ланс решил навестить Генриетту Харт. Он заметил, что от большой дороги на Кикотан к таверне Генриетты отходит довольно широкая хорошо утоптанная тропа. Генриетта процветала.
Мужчины приезжали в ее заведение шумно и весело провести время, не скупясь на знаки внимания, щедрые чаевые и подарки.
Едва Ланс спешился, мальчик-слуга подхватил поводья его лошади и повел ее в конюшню.
Дверь распахнулась, и на пороге, уперев руки в бока, возникла сама Генриетта.
— Ну наконец-то! — приветствовала она юношу. — Где тебя носило столько времени?
Они вошли в дом и Генриетта провела его прямо в свои апартаменты, где и села на край огромного ложа, среди целой горы подушек и подушечек. Лили и Моли, ее служанки, явились было узнать, не требуется ли что-нибудь, но она прогнала их.
Хесус Форк? Она не слышала о нем вот уже год, когда его видели в Чарльзтоне.
— А все ты, парень, — продолжала хозяйка. — Форк боится тебя, иначе давно бы уже примчался на зов своего дружка губернатора.
Некто Корниш, плававший одно время с Форком, рассказал, что у того уже четыре корабля, охотящихся за торговыми судами. Больше новостей не оказалось.
— Отец считает, что полезно иметь врага, — сказал Ланс любовно поглаживая эфес своей шпаги. — Возможно, так оно и есть, но это становится скучным, если у тебя нет ни большого корабля, чтобы его выследить, ни просто возможности вызвать на поединок.
Он взглянул на Генриетту, и с удивлением увидел в ее руках тонкий французский стилет.
— Кто знает, — ответила она на его молчаливый вопрос, — быть может мне суждено встретиться с ним первой.
— Это не для тебя, Генриетта, — нахмурился Ланс. — Оставь его нам. С такой безделушкой…
— Безделушкой? Да это один из лучших клинков, когда-либо завозившихся в колонию! Я выменяла его у одного француза в Тайндоллз-Поинт на горшок индейской целебной мази. Не знаю уж, помогла ли ему мазь, а стилет превосходен, и я сберегу его для Форка.
Она спрятала нож и продолжила:
— Ты не знаешь ненависти, Ланс. Я имею в виду ненависть, возникающую между мужчиной и женщиной. Бывали моменты, когда я действительно любила этого мерзавца, только не спрашивай меня, почему… Не знаю. Мой муж умер. Уолтер Клейборн погиб. Он же так домогался меня… И я, дура несчастная, поверила. Будь он проклят! Настанет день, когда…
