Мужчины выкурили немало трубок, с досадой обсудили низкие цены на табак, обменялись соображениями по поводу преимуществ тех или иных лодок для рыбной ловли и поделились последними (пятимесячной давности) новостями из Англии. Но Ланс почти не слушал Алана, дожидаясь, пока их беседа примет более предметный характер.
Узнает ли она в нем на этот раз своего лесного друга? Так ли уж остр женский глаз, как принято считать? Если она побледнеет, значит узнала. А что, если разгневается? Его сердце сжалось.
Но где же она?
Алан Уокер все говорил и говорил, жалуясь на болезни скота и лень чернокожих рабов. Вокруг метался негритенок с мухобойкой, другой слуга время от времени подносил ром.
— В этом году отличный урожай ягод, — заметил Уокер. — Мы уже заготовили двенадцать галлонов ликера…
— Надеюсь, ваша дочь здорова? — не выдержал Ланс.
Уокер рассеянно кивнул и заговорил о растущих ценах на соль.
Из-под парика Ланса потекли струйки пота. Выждав пару минут, показавшихся ему парой веков, он снова решил попробовать, на этот раз более смело:
— Ваша дочь, сэр… Она не примет меня?
Уокер прочистил горло и уставился в одну точку, как бы собираясь с мыслями. Поняв наконец, что вопрос касается не тонкостей дубления оленьих шкур или способов копчения свинины, он ответил:
— Моя дочь, сэр, кхм-кхм… сейчас не может. Уверяю вас, она страшно сожалеет, но…
Терпение Ланса кончилось. Он уже собирался вскочить, но вовремя подавил свой нелепый порыв.
— У нее нервы расшалились, знаете ли… — продолжал Алан Уокер, — может это просто каприз, мастер Клейборн, а может что-то женское, как вы полагаете?
Ланс промолчал, стараясь успокоиться. Так вот где подлинный маскарад! Она не хочет видеть его в английской одежде, даже не догадываясь, кого может в нем узнать! Она не желает видеть его даже просто как гостя ее дома! Как Ланс Клейборн он ей просто не нужен, невзирая на все его богатство и многообещающее будущее!
Попытавшись что-то быстро сбивчиво объяснить, Уокер лишь окончательно все испортил: девчонка нахваталась в Лондоне каких-то предрассудков, стала страшно своевольной, но если мастер Клейборн заедет к ним как-нибудь в другой раз, она, конечно же, исполнит свой долг гостеприимства, знакомый каждому настоящему виргинцу…
«Да плевать она хотела на законы гостеприимства!» — подумал в конец расстроенный Ланс и откланялся.
Он гнал коня, проклиная все на свете, называя себя дураком, каких еще свет не видывал, и божась, что даже если ему суждено прожить сто лет, он больше никогда и носа не покажет к Уокерам!
