— Да чо там дали? По пачке папирос, — вздохнул один.
— Да, — вздохнула и я. — Высокая плата за измену.
— Заткнись ты, — крикнул Петро, — дешевка! Немецкая шлюха! Где ты вчера шлялась? С начальником выпивала?
— Да! Выпивала! Спала с ним! Да!
В разговор вступил пожилой:
— Эх, не я твой отец. Так отпорол бы, что на всю жизнь перестала БЫ ЗАДОМ крутить.
Мы уходили на работу — до позднего вечера. мужчин увозили куда — то, а я и еще несколько наемных женщин трудились на кухне: мыли котелки, обдавали их кипятком. кормились объедками. радовались, когда немцы не доедали.
На третий день наблюдать за МНОЙ был приставлен молодой жандарм. Он был блондин с голубыми глазами. Худенький, среднего роста. Куда бы я ни пошла, что бы ни делала, он всегда ошивался неподалеку.
После обеда нам приносили огромную кучу рваных носков, мы должны были их штопать. Это была сущая пытка — сидеть в духоте и возиться с вонючими носками фашистов. Сидели и штопали, часами не разгибая спины. Пожилой охранник то и дело покрикивал на нас, чтоб не отвлекались.
Мой юный шпик стоял в сторонке и наблюдал.
Однажды охранник, подгоняя со штопкой, так стукнул сапожищем по моей ноге, что из‑под ногтя у меня брызнула кровь.
Я вскрикнула:
— За что ты ноготь мой раздавил? За что?
И заплакала.
Молодой немец подошел к охраннику и сказал:
— Нельзя так… Она больна.
— Больна? — хмыкнул охранник. — Она партизанка!
Молодой немец вернулся ко мне.
— Больно? Палец больно? — спросил он.
— Не так больно, а обидно.
Он был совсем юный, почти мальчик.
— Катя, я Фриц! Я буду твоим другом. Мои камарады делают тебе плохо.
В Ответ я улыбнулась, но промолчала. отошла от него за дом, нарвать цветов (для начальника жандармерии). Он — За мной, метрах в Двадцати. остановлюсь — и он останавливается. хожу себе, напеваю. отошла от него довольно далеко и — шусть за сарай, жду, когда он прибежит. не пришел. выждала минутку и вернулась. фриц Стоял с поникшей головой у стены сарая.
Сделала вид, что обрадовалась ему, взяла его за руку и сказала:
— Фриц! Ты хороший парень. Ты мне нравишься. Ты ждал меня, да? Спасибо.
Он смутился.
— Отто приказал следить за тобой.
— Следить? Зачем?
— Не знаю.
— Вот и хорошо. Будем все время вместе. Я тебя не отпущу. Дни были похожи один на другой. После изнуряющей работы на кухне и противной штопки — сбор полевых цветов для Отто.
Иногда вечером мы выходили с Фрицем в поле, садились под копной. До НАС доносились далекие орудийные залпы.
— Русиш бух — бух! Фронт! — показывал он рукой вдаль.
