. На секретном заседании Сиббюро ЦК РКП(б) 11 февраля 1921 года было признано, что в декабре 1920 и январе 1921 года хозяйства разорены конфискациями, в действиях продкомиссаров отмечались многочисленные факты пыток, издевательств и расстрелов. Крестьян сажали в холодные амбары, обливали водой при 30-градусном морозе и т. п.
[123]Запутавшаяся власть вела неуклюжую пропаганду в зоне крестьянских восстаний. Дескать, восстания против Советской власти — это происки белогвардейцев, издевательства над населением — дело рук бандитов, а посему населению предписывалось под угрозой смерти сдать все оружие, вплоть до последней гильзы[124]. Отряды восставших целенаправленно разрушали железнодорожные пути, затрудняя и без того обессилевшее транспортное сообщение. Волна крестьянских восстаний в течение января нарастала стремительно, намечался очередной изнурительный этап гражданской войны. По воспоминаниям секретаря Сиббюро ЦК РКП(б) Данишевского, полтора месяца связь Сибири с Москвой была только по радио. На X съезд партии сибирская делегация ехала вооруженной «до зубов», готовая к прорыву с боем[125]. В Сибири остро ощущалась нехватка партийных работников. Как следует из письма члена Сибревкома В.М. Косарева Е. Ярославскому от 21 марта — за последнее восстание было убито свыше 30 000 партийных и советских работников[126].
Сами по себе плохо вооруженные крестьянские отряды не представляли собой особенной угрозы государству. Оно намеревалось поступить с ними так же, как и со многими сотнями разрозненных выступлений, случавшимися и раньше. Но после разгрома Врангеля крестьянство стало обретать себе мощного союзника в лице Красной армии, которая почти полностью рекрутировалась из того же крестьянства и на ее состоянии непосредственным образом сказывалось брожение умов в деревне. Победоносная Красная армия была ненадежным орудием в борьбе против новой волны повстанческого движения. С наступлением зимы настроение в воинских частях приобрело очень беспокойный характер. Из охваченной восстанием Сибири в Москву летели просьбы отозвать «разложившиеся» местные дивизии и прислать верные воинские части из голодных губерний, не связанные с сибирским крестьянством[127].
Одновременно с этим проходила демобилизация Красной армии. При проведении продразверстки демобилизуемым красноармейцам не оставляли хлеба, возвращаясь на родину они находили свои деревни в полной нищете и отчаянии и прямиком направлялись в отряды восставших. В Сибири с самого начала отмечали, что во главе восстаний встают демобилизованные красноармейцы
