Пропал никель, — подумал я — и еще больше пропадет в работѣ. Кажется, опоздаю на час.
Я вышел из трамвая.
Солнце только что взошло. Его ослѣпптельные косые лучи рѣзали глаза, и заставляли щуриться. Ярко-зеленые кусты и высокая по грудь трава окаймляли трамвайную линію. Над нею стояли больпгія деревья. Зелень покрывала обильная роса. Она тысячами искр сверкала на солнцѣ. Дышалось легко и было как-то весело. Казалось, пріѣхали на какой-то праздник.
Осмотрѣвшись кругом, я увидѣл молодого, лѣт двадцати-пяти, человѣка. Он сидѣл на камнѣ под деревом.
— Скажите-ка, господин, — обратился я к нему, — далеко ли тут до мѣстечка В.
— Я сам туда на работу ѣду, и вот жду трамвая, — безбожно коверкая англійскую рѣчь, дал мнѣ отвѣт незнакомец.
В этой изломанной рѣчи я уловил что-то, как бы родное или знакомое.
— А кто вы такой, русскій или поляк — спросил я.
— Я русскій, русскій, — повторил он, вставая с камня. Волынской губерніи, теперь под нѣмцем! А вы кто?
Я тоже русскій М — кой губерніи — отвѣтил я.
— Вот как! — воскликнул незнакомец. Его глаза весело блеснули, и по іфасивому лицу прошла добрая и привѣтливая улыбка.
— Что пишут в газетах о Россіи? — спросил он меня, жадно смотря на газету, которую я держал в рукѣ, и взгляд его скользнул к моему карману, из котораго торчала другая газета.
— Хотите, я дам вам одну, я ее уже прочитал.
— Я неграмотный, — стыдливо отвѣтил он мнѣ, опустив глаза, и когда он снова глянул мнѣ в лицо, то его взгляд словно просил меня извинить его, словно говорил, что он не виноват в этом.
Я пчуствовал невыразимую жалость к нему…
— Дерутся, брат, дерутся в нашей Россіи, — отвѣтил я.
Он как-то встрепенулся и быстро заговорил:
— «Вот я живу у поляков, так просто бѣда, прямо такн выговориться не дадут; кричат, что эти большевики хуже разбойников. Они, говорят, женщин и дѣтей маленьких рѣжут, старых беззащитных стариков бьют, всѣх, говорят, их повѣсить надо. Один говорит: я бы их всѣх колесовал, ремни бы из их шкуры выкраивал.
А я им говорю: да будет вам чепуху-то молоть. Что они не люди, что-ли, чтоб они так дѣлали? Да кто говорит-то вам все это? А они говорят: газеты пишут. А я им говорю: хоть я не читаю, да надо знать, кто газету-то пишет. Из нашего то брата там мало, а то и совсѣм нѣт, а пишут-то там — чик да брык, пан да барин, а то еще ксенз с попом на придачу…
Я весело разсмѣялся и согласился, что их здорово ксендзы туманят.
Незнакомец же продолжал:
— Ну, вот хоть теперь к примѣру взять, ну на кой черт они всѣ туда лѣзут. Смотри: итальянцы, японцы, китайцы. А англичане и французы, говорят, Москву уже забрали…
