Федор ни рук не чувствовал, ни ног. Все произошло в секунду, даже не успел догнать машину. Но она стояла. Он поставил ее на тормоза и уже хотел посидеть, чтобы унялась дрожь в руках, как вдруг услышал всплеск, вскрик, опять всплеск… Еще и еще. Выскочил из кабины. Выскочил, глянул на речку и увидел: прямо у берега барахтался кто-то, странно взмахивал руками и кричал что-то… Федор сразу не смог понять, что произошло. Сообразил через несколько секунд. Понял, увидев у пня дерматиновую сумку, палку и кепку, виной была его машина, понял и прыгнул в речку. Точнее, шагнул. Чего ему стоило вытащить старика…
Федор посадил старика у автомашины, аккуратно снял свою красную, новую совсем рубашку и выжал.
Старик посмотрел на Федора, на его широкое белое тело, коричневую загорелую шею и большие, черные с тыльной стороны, огромные руки, выжимающие мокрую рубашку.
– Машина твоя? – спросил он, пытаясь унять дрожь. Глаза у него лихорадочно прыгали, как будто он был еще не на берегу, а в речке. Старик чувствовал себя неважно, хотя и спросил про машину; к нему еще не пришло радостное ощущение тепла и жизни. Он только теперь понял, что мог утонуть. И сразу его обожгла обида на этого здоровенного парня, молчаливо, сосредоточенно выжимающего рубашку.
– Конечно, моя, – ответил Федор, снял брюки, выжал их и аккуратно разложил на траве. – Кто тут ям нарыл? – спросил старика, безучастно глядевшего на небо. По всему было видно, что тому нехорошо, что не прошел еще испуг.
– Сам откуда? – тихо спросил старик, вытер рукой лицо, снял пиджак, осторожненько приподнялся, упираясь руками в землю, расправил свое слабое, костистое тело, сбросил вслед за пиджачком исподнюю рубашку, крякнул, освобождаясь от парусиновых ботинок, и оглянулся на парня.
Над речкой, над самым камышом носился и кричал во всю свою мочь кулик, и где-то, видать в камыше, отвечал ему осторожный голос. Тихо было кругом. Тишина неподвижно висела в воздухе, стояла по-над самой землей, источавшей в небо густые цветочные запахи.
Федор присел рядом, аккуратненько так присел, расправил на уже подсыхающей рубашке складки и пожалел, что рубашка полиняла. Он специально надел рубашку, купленную к случаю. Увидит его председатель в полинялой и смятой рубашке. Закурил, внимательно оглядел притихшую даль, глубоко затянулся, цвиркнул сквозь зубы и тихонько засмеялся, представив снова, как махал руками, как барахтался старик в речке.
– Что в воду полез-то?
