Кстати, о голоде знали не так уж многие. Кроме самих страдавших и умиравших – только начальство и актив, удостоенные особого доверия партии. Которая сделала всё, чтобы скрыть бедствие. Если о голоде 1921 года широко сообщалось и у нас, и в мире, и мир откликнулся на него помощью, то к 1932 году информационную машину отладили и не обременяли мир лишним знанием, а советских тружеников – печальными новостями.
А в столовой квартиры Павла Аксенова гладкий бутуз через силу лопал кашу под бравурный марш на стихи Михаила Светлова и музыку Исаака Дунаевского:
Каховка, Каховка, родная винтовка,
Горячая пуля, лети,
Иркутск и Варшава, Орел и Каховка —
Этапы большого пути…
Через много лет Вася не раз вспомнит о патефоне и этой песне в cвоих текстах. Впервые, наверное – в романе «Апельсины из Марокко»…
Его отец песню эту уважал. Она рождала нужный настрой. Помогала жить и строить. Тем более что дел прибавилось. Как и веса. Популярного и способного рабочего вожака выдвинули в председатели Казанского горисполкома, сделали членом ЦИК СССР. Помогли крестьянские корни, непричастность к оппозициям в ВКП(б) и участие в Гражданской войне.
Кстати, там он и сражался – под Каховкой, на Перекопе, в Крыму.
Этапы большого пути! Важные для карьеры товарища с подходящим происхождением.
Крестьянский сын Паша родился в январе 1899-го в селе Покровское на Рязанщине. И ничто не обещало ему блестящей будущности. Дом, семья, вечный труд, два класса сельской школы…
Через годы сын его Вася дал картинку Покровского как на фото: «Огромное село, раскиданное на холмах. Как при царе Горохе, стоит без особых изменений. Когда я первый раз приехал туда с отцом в начале шестидесятых… электричества не было, воду из колодца брали журавлем… родственница Таня утром выносила яичницу из двадцати яиц и бутыль мутного самогона. На наши возражения отвечала: "Вы же на отдыхе…" В избе – корова, куры»…
И тогда были коровы, куры, вишни, яблони и груши, самогон, туманы над рекой, Катюша на мостках… Крашеные ставни, амбары, овины, бочки огурцов и капусты, по праздникам мясо и квас, огороды, покосы, поля – знай паши – не тужи, крестьянствуй!..
Но бабахнул 17-й год. А потом – 18-й. И парень Паша, почти ровесник века, в бой пошел за власть советов. За свое.
До того был пастухом. И служил на Рязанской железной дороге. И помощником писаря. И членом волостного земкома Покровской волости. Сперва, говорят, подался к эсерам. А в 18-м – к большевикам, в секретари ячейки. В осень 19-го стал агитатором политуправления Юго-Западного фронта на станции Ряжск. Затем – инструктором политотдела 15-й Инзенской дивизии.
