разве об этом забудешь? — но почему-то считал, что других постигла такая же участь, как и его, смертельно бессмысленная, когда в характере подавляется все амбициозное и предрасположенное к лидерству, когда превалирует потребность покаянно задвинуться в тень. Если скрывать свое лицо, если ходить с опущенной головой и жить в укромном уголке, только тогда есть надежда пройти жизненный путь хотя бы физически невредимым. Так думал Шива. Но другие, очевидно, так не считали — во всяком случае, Руфус, который шел по двору легко и свободно, а его стетоскоп на груди раскачивался вправо-влево. Он зашел в здание через дверь с надписью «Только для персонала», как потом определил Шива, и захлопнул ее с полным пренебрежением к призывам соблюдать тишину.
С тех пор Лили больше не беременела. Возможно, когда-нибудь у них будет ребенок. Лили еще нет тридцати, и для повторения такого печального явления, как placenta previa, причин нет, сказали врачи, а если бы оно образовалось, то они были бы готовы. Шива не настаивал на ребенке. Район, в котором они жили, и так отличался перенаселенностью и неблагоприятными условиями для проживания, и единственное, что можно было о нем сказать, что там меньше безработных, чем на севере Англии.
Их улица называлась Пятая авеню. В Англии нет обычая называть улицы по номерам, но так уж получилось. В Лондоне есть как минимум четырнадцать Первых авеню, двенадцать Вторых, девять Третьих и три Четвертых. Две другие Пятые авеню расположены в Западном Килберне и Манор-Парке, в этих районах также имеется одна Шестая авеню, а в Манор-Парке есть еще и Седьмая. Пятая авеню, на которой жил Шива, была длинной, извилистой улицей без единого деревца. Сначала она круто спускалась вниз, а потом резко взлетала вверх, хотя местность вокруг не была холмистой. В конце улицы, рядом со станцией метро, стоял небольшой торговый центр, который включал маленький супермаркет, принадлежащий пакистанцу, греческий ресторан, принадлежащий киприоту, магазин по торговле запчастями и прочим оборудованием для мотоциклов, а также газетный киоск. Хозяева киоска, когда их спрашивали, откуда они, прямо отвечали, что они капские цветные.[8] В середине Пятой авеню, где ее пересекала Певзнер-роуд, был еще бакалейный магазинчик и паб под названием «Боксер», а в противоположном конце располагались парикмахерская, в которой стриглись и мужчины, и женщины, а также букмекерская контора. Между этими тремя точками тянулись жилые дома из унылого багрянистого или грязного желто-зеленого кирпича; все эти здания были построены девяносто семь — девяносто девять лет назад. У обоих тротуаров цепочкой выстроились припаркованные машины. Если посмотреть на все это из-под полуприкрытых век, то может показаться, будто вдоль улицы протянулись разноцветные бусы.
