В их избе горел огонь. Ганя хотела было заглянуть в окошко и не решилась — хоть Сергей и друг, а подглядывать все же неловко.
Тут она услышала протяжный вой. «Где же это? Уж не Шарик ли?» подумала девочка и вошла в калитку. Вой прекратился. На крылечке, мордой к двери, сидел пес. Приложив нос к дверной щели, он жадно нюхал воздух. Затем поднял морду кверху и горестно, протяжно завыл. Услышав шаги, он повернулся навстречу, а узнав Таню, тихо заскулил.
— Ты чего, Шаринька? — ласково склонилась к нему девочка и зазябшей рукой погладила.
Из его грустных глаз выкатились две слезинки. Да, да, самые настоящие слезы. И он снова завыл.
Дверь приоткрылась. На пороге с палкой в руках появился Степан Силыч.
— Пшел вон, — замахнувшись своим костылем, крикнул он. — Развылся тут… На свою погибель, пакостный.
Увидев Силыча, Шарик ощетинился, щелкнул зубами и, зарычав, спрыгнул с крыльца.
— Вы зачем на него палкой? Он же плачет, — решительно вступилась Таня.
— За надом, — грубо ответил Силыч. — Не плачет он, а воет. Собаки к добру не воют.
Таня хотела войти в дом, но Силыч преградил ей дорогу.
— Туда нельзя. Там богу молятся.
— Богу молятся? Почему? — не понимала Таня.
— «Почему, почему»! Обыкновенно почему. Там старец Никон отходные молитвы читает.
Таня никакого старца Никона не знала.
— Мне мальчика Сережу нужно повидать. Из школы я. Меня учительница послала.
— Плохой он, ваш Сережа, — чуть помолчав, ответил Силыч.
— Как плохой?
— Помирает, — пояснил Силыч.
— По-ми-ра-ет? — растерянно протянула потрясенная страшным сообщением Таня.
— Видать, и до утра не дотянет. Словом, часует. У него завелось воспаление в легких. Сгорел весь.
Таня метнулась со двора.
Домой она прибежала вся в слезах и с криком: «Сережка умирает!» бросилась к матери.
Елена Петровна только что пришла с работы и даже не успела еще как следует отогреться. Выспросив у дочери все, что нужно, она тут же стала торопливо одеваться.
— И я, мамочка, и я с тобой, — взмолилась Таня.
— Дочка, я не на прогулку иду. Сиди дома, — строго сказала Елена Петровна и поспешно ушла.
Скоро во двор Зотовых вошли три женщины. Это были Елена Петровна, Антонина Петровна Семибратова и старушка врач Вера Николаевна.
Сергей лежал с закрытыми глазами. Грудь его высоко поднималась, и всякий раз при выдохе он стонал.
Вера Николаевна торопливо сбросила пальто, погрела у печки руки и решительно двинулась к больному.
— Вы что хотите? — спросила Манефа Семеновна.
— Хочу посмотреть больного.
