Едва наши спутники миновали этот дом, как на его крылечке появился седобородый старик в поношенном овчинном тулупе, лисьей шапке-ушанке и серых валенках с галошами.
— Эй, погодите! — закричал он хрипловатым голосом.
Но ни Сергей, ни Николай Михайлович не слышали и, не оборачиваясь, продолжали свой путь. Тогда старик вложил в рот два пальца и пронзительно свистнул. Теперь его заметили. Он стал махать руками и заспешил по дороге.
— Это кто, пап?
— Не знаю, — всматриваясь в незнакомца, ответил отец.
А старик уже подходил к ним.
Присевший у ног Сергея Шарик вдруг заволновался. Затем взвизгнул, бросился к старику и запрыгал вокруг него.
— Узнал, Рыжик, — просипел тот. — Эх ты, бродяга. Я уж думал, что тебя и на свете нет. — И, обращаясь к Николаю Михайловичу, сказал: — Это моя собака. Вы где ее взяли?
— А там, где вы ее привязали, можно сказать, на смерть обрекли, ответил Николай Михайлович.
— Каюсь, — загнусавил старик, — было такое. Я, понимаешь, пошел к одним людям в гости да и заночевал там. И Рыжик со мною. На ночь его в сарайчике закрыли. Там у них и куры живут. Утром кинулись — три курицы загрызены. Ну и переполох, конечно. Стали судить да рядить. Кто мог? Конечно, он. Больше некому. Я и взъярился. Ну, разве это собака, если от нее урон? Кому она такая нужна? Вгорячах стал учить его, а он мне в ногу вцепился. Я, значит, взял веревку и того… Отвел.
— Не веревку, — поправил Николай Михайлович, — а провод.
— Чтоб не перегрыз. Только все оказалось напрасно. На другое утро прибежала та женщина, где я гостил, и сообщила: опять у нее обнаружились задушенные куры. Стали присматриваться — лаз нашли. Оказывается, хорь повадился. А Рыжик совсем тут ни при чем. Поняли? Я кинулся искать его, да где там — никаких следов.
Пока старик рассказывал, Шарик отошел от него и лег у ног Сергея.
— Так что, граждане, собачку я убедительно прошу вернуть. По принадлежности. Рыжик! Рыжик!
Шарик завозился на месте, но к старику не пошел.
— Лучше не зовите, собаку я не отдам, — решительно заявил Николай Михайлович. — А если по правде сказать, то за такую варварскую жестокость надо бы вам совсем запретить держать животных. А еще старый человек. Разве можно так издеваться над живым существом?.. И как только совесть позволила!
— Да я уж и сам… Понимаю, малость погорячился. — Зная, что неправ, старик, видимо, не хотел заводить ссору и решил закончить дело мирным путем. — А песика-то я все-таки заберу. Есть советские законы насчет собственности. И тут уж никуда не денешься.
