— Лагуна совершенно нетронутая, — объяснял Холл. — Вы сами видите, что большинство раковин крупные и старые. Но забавно, что самые ценные жемчужины мы нашли на маленькой отмели в продолжение одной недели. Это настоящая маленькая сокровищница. В каждой раковине — жемчуг. Мелочь собирали квартами, и самые лучшие из тех, что лежат здесь, тоже почти все добыты на этой маленькой отмели.
Гриф взглянул, оценивая стоимость, — каждая жемчужина от ста до тысячи долларов, а некоторые еще ценнее.
— Ах, какие они прелестные, какие прелестные! — воскликнула миссис Холл, внезапно наклоняясь над столом и целуя жемчуг.
Через несколько минут она встала и пожелала Грифу доброй ночи.
— Нет, попрощаемся, — сказал Гриф, — на рассвете мы отплываем.
— Так неожиданно? — воскликнула она, а в глазах ее мужа мелькнул радостный огонек.
— Да, — отвечал Гриф, — судно починено. Я никак не могу узнать от вашего мужа долготу острова. Впрочем, надеюсь, что он смягчится.
Холл засмеялся, покачав головой. Когда его жена вышла из комнаты, он предложил выпить на прощанье. Они сели и, покуривая, разговаривали.
— Как вы думаете, сколько они стоят? — спросил Гриф, указывая на рассыпанные по столу жемчужины. — То есть я говорю об их рыночной цене.
— Да так, тысяч семьдесят пять или восемьдесят, — небрежно заметил Холл.
— Боюсь, что вы цените их слишком низко. Я знаю толк в жемчуге. Возьмем, например, хоть эту. Она великолепна. Она стоит пять тысяч долларов, ни цента меньше. А какой-нибудь архимиллионер заплатит за нее вдвое больше, после того как она пройдет через руки посредников. Да еще мелкий жемчуг, который вы загребаете. Не пренебрегайте им. Он все больше входит в моду и с каждым годом дорожает.
Холл внимательно посмотрел на жемчуг, оценивая жемчужины и подсчитывая вслух общую сумму.
— Вы правы, — сказал он. — Они стоят не меньше ста тысяч.
— А сколько вам пришлось затратить на добывание этого жемчуга? — продолжал Гриф. — Во что вы цените время, затраченное вами, вашими двумя помощниками и водолазами?
— Расходы составят тысяч пять.
— Значит, вам останется девяносто пять тысяч?
— Да, вероятно, что-нибудь в этом роде. А почему вас это интересует?
— Почему? Я хотел бы… — Гриф замолчал и осушил свой стакан. — Я хотел бы устроить справедливую комбинацию. Предположим, что я доставлю вас и ваших людей в Сидней и затем дам пять тысяч долларов — нет, лучше семь тысяч пятьсот. Вы так много поработали.
Лицо Холла оставалось невозмутимым, ни один мускул не дрогнул, но весь он насторожился и напрягся, как пружина. Приветливость на его круглом лице мгновенно исчезла, как пламя погашенной свечи. В его глазах не было больше улыбки, из их глубины глядела суровая и опасная душа этого человека. Он сказал тихо и осторожно:
