Зигмунд с суровым выражением покачал головой:
— Напрасно, Хичкок, вы стали бы убеждать меня. Я еще не сошел с ума. Следует считаться и с совестью и с фактом. Факт таков, что я не попусту приехал в эту варварскую страну. С другой же стороны, я держусь того мнения, что не стоит затевать скандал. Конечно, жаль девушку, но необходимо также считаться с народной традицией. Мы чисто случайно попали сюда именно в это время. Поймите же, что они точно так же приносили в жертву людей много тысяч лет назад, теперь так поступают и вряд ли когда-либо откажутся от этого. Я не понимаю, зачем вам волноваться, раз мы с ними разных рас. Вы извините, Хичкок, но я вполне согласен с Уэрцем и Хевсом.
Собаки насторожились и зарычали. Зигмунд замолчал и стал прислушиваться.
Один за другим появлялись индейцы — высокие, страшные, безмолвные и похожие на тени в мехах. Вдруг послышались резкие, гортанные звуки: это колдун заговорил с Сипсу. Его лицо было причудливо раскрашено, а с плеч свисала волчья шкура с оскаленными клыками и свирепой мордой.
Между белыми и красными еще не было произнесено ни слова. Обе стороны, видимо, старались сохранить мир. Сипсу незаметно подошла к своим лыжам.
— Прощайте, Хичкок, — сказала девушка, но тот молчал и даже не кивнул головой.
В отличие от всех белых, являвшихся на Север, Хичкок никогда не стремился к любовным утехам у местных женщин. Сипсу? Да, он с большим удовольствием встречался с нею, болтал у костра, но делал это не как мужчина, который ясно сознает, что он — мужчина, а она женщина. Точно так взрослый болтает с ребенком. Подобно ему, поступил бы всякий другой человек, пожелавший рассеять однообразие унылого, серого существования. Это было все, или почти все, ибо сюда примешивались и чисто рыцарские побуждения. Правда, он был американец, но при всем том его душа возмущалась против той участи, которая ожидала невинную индианку.
Он сидел совершенно молча, сидел, подавшись вперед, и мгновениями казался живым олицетворением стихийной силы — такой же великой, как и его раса. Он прислушивался к тому, что происходит в нем.
Уэрц и Хевс время от времени с виноватым выражением поглядывали на него. Та же видимая неловкость чувствовалась в поведении Зигмунда. Хичкок производил впечатление большой непоколебимой силы, и в существовании этой силы его товарищи неоднократно убеждались во многих случаях их совместной жизни. Вот почему они с известным любопытством и с нескрываемым беспокойством следили за ним.
