В ту ночь, когда мы решили выполнить нашу хитрость, Чарли и я заняли свой обычный пост в ялике у борта «Ланкаширской королевы». При наступлении темноты Питер Бойлен вышел в море на ветхой, утлой лодочке, одной из тех, которые можно поднять и унести одной рукой. Когда мы услышали, что он плывет, шумно ударяя веслами по воде, мы отошли на некоторое расстояние и подняли весла. Поравнявшись с трапом, Питер весело окликнул якорного вахтенного «Ланкаширской королевы» и спросил его, где стоит «Шотландский вождь», другое судно с грузом пшеницы. И вдруг лодка опрокинулась и он очутился в воде. Вахтенный сбежал по трапу и вытащил Питера из воды. Ему это и нужно было, — попасть на борт судна; он надеялся, что ему позволят подняться на палубу, а затем разрешат согреться и обсушиться внизу. Но капитан весьма негостеприимно задержал его на нижней ступеньке трапа, где он дрожал и раскачивался, а ноги его болтались в воде. Мы не выдержали, вышли из темноты и взяли его в лодку.
Шутки и насмешки проснувшейся команды прозвучали совсем не сладко в наших ушах. Даже оба итальянца, взобравшись на борт, долго и зло высмеивали нас.
— Хорошо, — сказал Чарли таким тихим голосом, что только я расслышал его, — я рад, что мы не смеемся первыми. Мы приберегаем наш смех к концу. Правда, мальчик?
Он похлопал меня по плечу, но мне показалось, что в его голосе больше решимости, чем надежды.
Можно было бы, конечно, обратиться к властям Соединенных Штатов и войти на английское судно по приказу правительства. Но в инструкциях рыболовной комиссии было сказано, что патрульные должны избегать осложнений, а наш случай, если бы мы обратились к высшим властям, мог бы окончиться международным конфликтом.
Вторая неделя осады подходила к концу, а перемен никаких не было. Утром четырнадцатого дня перемена произошла неожиданно для нас и для тех, кого мы хотели поймать — повод к этому был очень странный.
Мы с Чарли плыли к Соланской пристани после обычного ночного бдения у борта «Ланкаширской королевы».
— Алло! — воскликнул Чарли в изумлении. — Во имя разума и здравого смысла, что это такое? Силы небесные! Видал ты когда-нибудь что-либо подобное?
У него было полное основание удивляться: у пристани стоял баркас самого необычайного вида. Его нельзя было, в сущности, назвать баркасом, но он все же скорее напоминал баркас, чем что-либо другое. Судно это имело семьдесят футов в длину, но было очень узко и лишено всяких надстроек, отчего и казалось гораздо меньше своей настоящей величины. Баркас этот был весь сделан из стали и выкрашен в черный цвет. Посредине его, несколько отклоняясь к корме, поднимались три трубы на значительном расстоянии друг от друга; нос, длинный и острый, как нож, ясно говорил о том, что судно очень быстроходно. Проходя под кормой, мы прочли написанное мелкими белыми буквами слово «Молния» — название судна.
