Мое сердце забилось в два раза быстрее, а сознание отказывалось вмещать тот единственный вывод, который напрашивался… Никогда в жизни ни словом, ни намеком Милка, бессчетное количество раз повторявшая при разных обстоятельствах, что ей нечего скрывать, поскольку вся ее жизнь — открытая книга, не упоминала ни о каком своем замужестве, тем более о том, что у нее есть сын… Сын, которым она на протяжении многих лет шантажирует бывшего мужа.
Мое раздражение на Кирилла, на его «трусость», закомплексованность и даже на его ужасную способность потеть при малейшем волнении улетучилось в тот вечер моментально и навсегда, с первых слов, которыми он начал без всяких своих обычных «эканий» и «меканий» излагать эту историю. И по сей день сердце мое обмирает при мысли о том, что именно пришлось пережить Кириллу за прошедшие годы по милости моей лучшей подружки.
Никакой коренной москвичкой, как уверяла меня когда-то Людмила, она на самом деле не была. И возможно, одна из причин нашего, как я считала, взаимопонимания гнездилась пусть в отдаленной, но схожести биографий. Разница заключалась в том, что в столицу Милка заявилась не в двадцать с хвостиком, как я, а в трепетные шестнадцать. И в отличие вновь от меня же, не просто зная, чего именно хочет от жизни вообще и от Москвы в частности, но и заранее обдумав методы достижения своей цели… Методы, точнее, тот метод, на котором она остановилась, должен был сработать безотказно. И он сработал.
— Понимаешь, — вздохнул Кирилл, — я в свои тогдашние двадцать девять жил вдвоем с мамой, а баб… то есть женщин, боялся как огня. Ну была у меня пара романов, жутко неудачных, а так — работа в основном. В конторе, можно сказать, дневал и ночевал. «Свежеголовил» чаще положенного по собственной инициативе… Представляешь?.. И даже не сразу обратил внимание на появление Милки. Сама знаешь, у нас постоянно какие-то девицы в коридорах крутятся, покрутятся — и исчезнут, я и думал — очередная практикантка с журфака… Она выглядела на все двадцать, кто мог подумать, что малолетка?.. До сих пор не знаю, как она тогда в контору проникала — почти каждый день…
В отличие от Кирилла, последнее меня не удивило: по части проникновения в неположенные места Милка была прирожденным талантом. А судя по дальнейшим событиям, соблазнительницей она была тоже прирожденной, главное — «объект» в виде наивного толстяка Калинина избрала безошибочно. Кажется, я уже упоминала, что Людмила вообще редко ошибалась в людях. Во всяком случае, на моей памяти это произошло один-единственный раз.
