И Саша, не сдержавшись, ляпнула с испуга:
— Дяденька, а у нас ведь дома картина есть! Работа почтенного художника — племянника господина Вельтмана.
— Что за картина? Откуда у нас? — удивился дядя. — А ну неси!
Видно, очень уж не хотелось Ивану Никаноровичу ездить куда-то в метель.
Саша вмиг принесла холст. Развернула и тут только поняла, какую глупость сморозила.
Дяденька вылупился на портрет, и глаза его начали наливаться кровью:
— Это Надька! Кто разрешил?! Да я вас всех!..
Но на тетеньку портрет произвел совсем иное впечатление. Она ахнула и протянула:
— Красота-то какая! Глянь, Ваня, Наденька-то наша — писаная красавица. И цветы вокруг — чистый рай!
— Какой еще рай?! Кто разрешил, я вас спрашиваю, Надьку рисовать?!
У Саши голос сел. Из последних сил она только и прошептала:
— Племянник господина Вельтмана Наденьку на балу увидел…
— Да что ты так кричишь, Ваня! — Авдотья Самсоновна потянула мужа за рукав. — Небось не хлыщ какой — почтенный человек рисовал. Племянник известного литератора. Да и картина подходит — на ней и персона, и цветочки нарисованы. Как раз то, что губернаторская дочка любит у себя в покоях вывешивать.
— Так ведь Надька изображена! — не унимался дядя.
— И что? — хитро прищурилась Авдотья Самсоновна. — Она тут красавица. Как есть ангел. А у губернатора, графа Арсения Закревского, сынок Петр Арсеньевич имеется. Помоложе своей сестрицы-перестарки. Как раз Наденькиных годков.
— И что? — все еще недоуменно удивлялся хозяин дома.
— Увидит Наденькину красу да и влюбится. Ты что, Иван Никанорович, не хочешь разве в зятья губернаторского сынка — Петра Закревского?
Дяденька почесал в затылке:
— Как не хотеть? Он же граф да генерал-губернаторский сын. Нам к нему не подступиться!
— А подарочек на что? — заулыбалась Авдотья Самсоновна. — Неужто, увидев такую красу, Петр не захочет с ней вживую познакомиться? Захочет обязательно! А ты, Иван Никанорович, прикажи поскорее холст обмерить да пошли слуг за рамой самой дорогой — чтоб была потяжелее да позолоты побольше. Уж раму-то слуги могут купить. А сам ступай к самоварчику.
На том и порешили. И в суматохе никто даже не спросил у испуганной Саши: откуда у нее оказался портрет.
* * *
Роман покрепче запахнулся в пальто. В комнате холодало. Дрова прогорели еще днем, когда он растопил печку для пришедшей Саши. Конечно, можно было бы набросить на себя еще и одеяла. Их у Романа было несколько. Но ими он закрыл картины — те тоже нуждались в тепле.
