И оттого, что сейчас все закончится, он развернется, скажет ей что-нибудь хорошее на прощание или совсем ничего не скажет, просто — уйдет, и они никогда уже не встретятся или — встретятся снова случайно и незначительно, стало — грустно совсем.
— Поэтому я предпочитаю пейзажи, — сказал он. — В конце концов, природа создана Господом, и на ней лежит отблеск Его. Надо просто увидеть это. Почувствовать, но — к сожалению, многие этого не ощущают. Если бы ощущали, были бы счастливее…
— Но мне кажется, они чувствуют, просто не умеют облечь в форму, — сказала Лика.
— Может быть, — кивнул он.
«Сейчас уйдет», — подумала она.
Он поднял на нее глаза — на минуту ей показалось, что он все понимает. Слышит ее каждую ее мысль. Знает, что она боится его ухода.
— Вы торопитесь? — спросил он.
— Нет, не очень…
— Я просто подумал — может быть, нам выпить по чашечке кофе?
Она так поспешно согласилась, что невольно испугалась, что он заметит ее поспешность. Но если он и заметил, то не показал виду.
— Только не в ту кофейню, ладно? Лучше подальше пройти немного, там неплохо…
И снова она удивленно посмотрела на него — ей тоже не хотелось туда, где улыбалась дешевая, глупая Коломбина.
— Мне совсем не нравятся там настенные росписи, — сказал он. — Типичный образчик дурного вкуса с претензией на высокий интеллект. Сейчас это стало, увы, модно… Там Коломбина напоминает помесь вампира и дешевенькой проститутки. А Пьеро похож на продавца наркотиков, который решил их попробовать.
Лика засмеялась.
— Надо же, — заметила она. — А я думала, что только у меня такие ощущения…
Они шли по улице, почему-то ей пришло в голову, что он тоже боится, что она уйдет и что она — случайность. Она даже затаила дыхание от этой мысли, но — ей так этого хотелось…
Когда они проходили мимо маленького храма, зазвонили колокола.
Служба закончилась.
Только — почему он так тревожно посмотрел вверх?
Колокола ведь — звучали так светло и радостно…
Ему бы хотелось рассказать ей про сны. Как над развалинами темного храма появляется радуга, и хочется плакать, склонить голову, но — если голову наклонить, не увидишь, как радуга эта сияет все ярче, и ты смотришь, не мигая, но потом просыпаешься, и чудо кончается. Вместо радуги — «черная икона», и это потому, что ты не склонил головы.
Ему хотелось показать ей и икону, потому что — вдруг именно она могла освободить то, что скрыто?
Она была совсем рядом — пока рядом, и он знал, что они неминуемо расстанутся, несмотря на то что он пьет уже четвертую чашку кофе и готов и дальше делать вид, что у него такая кофейная жажда.
