Котильон она танцевала с Рогозиным. Князь наговорил ей массу комплиментов и все твердил о своей страсти, которая вновь возгорелась, едва лишь он увидел ее в Вильне.
— Вы сводите меня с ума, выбиваете из-под меня почву и воспламеняете мое сердце небывалым огнем, — уверял он, горячо сжимая пальцы Докки, когда усаживал ее на стул после променада мазурки.
— Но вы выглядите крепко стоящим на ногах, — смеялась она, оживленная и чуть запыхавшаяся после танца. — Взгляд ваш вполне разумен, а пламя можно потушить графином холодной воды.
— О, как вы жестоки! Но жар моей страсти может охладить лишь лед, ежели мне будет дозволено прижать его к своей груди.
— Вы замерзнете, — эти намеки на «ледяную баронессу» ей определенно надоели.
Рогозин понизил голос и сказал:
— А что, если нам обвенчаться?
Докки с изумлением на него посмотрела. Во время ухаживаний за ней в Петербурге князь явно не имел серьезных намерений, да и сейчас не мог вдруг захотеть расстаться со своим холостым положением.
«С его стороны опасно так шутить. Вдруг я соглашусь стать его женой? Верно, испугается до смерти», — мысленно усмехнулась она и представила пораженные лица родственниц, которым было бы нелегко пережить объявление о ее помолвке с князем. Брак с ним многие назвали бы весьма удачной партией. Старинная фамилия, титул, связи, да и деньги у него тоже водились.
— Не уверена, что это удачная идея, — с улыбкой сказала Докки.
— Вероятно, не совсем удачная, — рассмеялся Рогозин. — Но поскольку вас невозможно заполучить другими способами, остается один-единственный, к которому вы, хочется надеяться, отнесетесь более снисходительно. Судите сами: надвигается война, я могу быть убит, так хоть позвольте напоследок насладиться всеми удовольствиями, что, уверен, сулит брак с вами.
— О, Господи, — пробормотала Докки. — Боюсь, война неизбежна. Но очень надеюсь, что с вами ничего не случится, и впереди у вас долгая-долгая жизнь, полная удовольствий, в том числе тех, которые заключает в себе супружеская жизнь.
— Я тоже на это надеюсь, — беспечно отозвался князь. — С другой стороны, если мне не повезет, вы, согласившись сейчас стать моей женой, вновь обретете свободу, к коей так стремитесь. Хотя я не понимаю, какую радость вы находите в одинокой жизни без мужчины, чьи объятия могут принести столько наслаждений.
«Наслаждения! — фыркнула про себя Докки. — Удовольствие достается только мужчинам. Хотя Думская не раз намекала, что это может быть приятным и для женщины, я не намерена подвергать себя подобному испытанию».
