– Тогда до свидания, — обернулась Аля уже от дверей. — До завтра!
Никита давно уже дежурил у ворот дачи, поджидая, когда наконец появится их утренняя гостья.
«Чувиха что надо, — это он сразу отметил. — Правда, с характером. Ну ничего, мы ее пообломаем. Преподнести, что ли, ей флакон „Magie Noire“? Что-нибудь типа: „Мадемуазель, еще в далеком Париже я видел вас во сне и приобрел эту безделицу для вас…“ Духи, правда, для Таньки вез… Да ну ее, еще в прошлом году надоела. А папец-то хорош! „Познакомься, Аля, студентка…“ Сам-то только и ждет, чтобы вокруг крутились юные поклонницы и в рот ему заглядывали. Надувается от удовольствия, как индюк. Очерк о нем приехали писать, „гениальный Редников, нестареющий кумир молодежи“… Хоть бы матери постыдился! Мало она из-за него мучилась?»
Никита помрачнел и яростно втоптал в землю окурок «Голуаза». И тут на дорожке появилась Аля. Никита, юркнув за дерево, выждал до последнего и выскочил прямо перед ее носом.
– Мое почтение, мадемуазель!
Аля вздрогнула от неожиданности, но посмотрела на него не сердито, а как-то равнодушно, словно и не замечая, как будто мысли ее были заняты чем-то совсем другим. Это Никите не понравилось.
– Ну как, папаша мой, великий и ужасный Редников, произвел неизгладимое впечатление? — развязно осведомился Никита.
– Произвел, — отрезала Аля.
– Ну еще бы, монумент! Роль человека в обществе! — насмешливо закивал парень.
Кажется, в этих словах прозвучало чуть больше злости, чем иронии. Аля попыталась обогнуть его, пройти к калитке, но Никита снова преградил ей дорогу.
– Куда же ты спешишь, прекрасное дитя? Побудь еще немного со мной. Не будем забегать вперед, но ты мне уже нравишься.
Он попытался приобнять Алю за талию, но получил короткий хлесткий удар по руке и с комическим ужасом отдернул ладонь.
– А у меня интервью взять не хочешь, а? Или весь литературный талант на папочку ушел? Это ты зря… — протянул он. — Я тебе предлагаю эксклюзив — первое интервью восходящей звезды французского кинематографа.
– Думаете, если кепку модную к голове приладили, так сразу и звездой стали? — возразила Аля.
Она сорвала с его головы кепку. Кончики пальцев коснулись виска молодого человека — словно обожгли, и сердце застучало так гулко, что, казалось, она сейчас услышит.
– Верните головной убор! Он дорог мне как память! — заголосил Никита.
– Ловите! — весело крикнула Аля.
Она ловко подкинула кепку вверх. Плоский клетчатый блин взлетел к верхушкам кустов. Никита инстинктивно вскинул руки, а Аля быстро проскочила мимо него и, смеясь, скрылась за воротами.
