– К сожалению, да, — кивнул Дмитрий.
Аля поднялась из-за стола, прошла по веранде, продекламировала как бы про себя: «Мы живем, под собою не чуя страны…»
Дмитрий исподлобья смотрел на движущуюся по комнате тонкую фигурку в белом сарафане. Вот она прошла мимо совсем рядом, и от нее повеяло чистой речной водой, солнцем, степными травами. Задела рукав его рубашки, вздрогнула, быстро взглянула ему в лицо и отвернулась.
«Красивая, — отметил он про себя. — Но и какая-то странная. Странная и как будто неспокойная, что ли».
– Но почему? Почему они сами шли… Так обреченно, как на заклание? Ведь можно было бороться, сопротивляться? — резко спросила вдруг Аля.
Редников снисходительно усмехнулся:
– Понимаете, они верили… Человек должен во что-то верить, иначе он мертв. Иногда проще бывает сдаться, чем признаться себе, что ты ошибался, что все, во что ты верил, все, что любил, все, что когда-то было дорого, на самом деле лживо и уродливо.
Аля внимательно слушала его, сдвинув золотистые брови, несколько раз кивнула, соглашаясь, и вдруг быстро спросила:
– Дмитрий Владимирович, а вы во что верите?
– Я? — опешил Редников.
Вопрос показался ему слишком личным, не очень-то подходящим для студенческого очерка. Он обернулся к окну, посмотрел на освещенные солнцем ветки яблони во дворе. Одно недозрелое крохотное зеленое яблочко упало на подоконник, и сейчас вокруг него смешно прыгал воробей.
«Во что вы верите?.. Хороший вопрос на пятом десятке жизни… Что ей ответить? Показать себя престарелым напыщенным болваном как-то не хочется…»
– В искусство, в профессию, в свою страну, в народ, в правду… В любовь, в конце концов. В нормальные вечные человеческие ценности. Их не так уж мало, как видите. Еще верю, что вы напишете замечательный очерк и Ковалев будет вас хвалить и назначит повышенную стипендию.
От его слов Аля словно пришла в себя, стряхнула оцепенение, вернулась к столу, стала быстро забрасывать вещи в сумку, прощаться.
«Ну вот, расстроил девочку, — решил Редников. — И о кино поговорить не удалось. Пожалуй, надо еще раз с ней встретиться. Пускай действительно хороший очерк напишет. Славная девчушка. И смотрит такими глазами…»
– Знаете что, Аля, — предложил он, прощаясь. — Приезжайте-ка вы ко мне на съемочную площадку. Там своими глазами и увидите, как снимается современная антисоветчина.
– Ой, это было бы здорово! — Лицо ее осветилось улыбкой. — А можно?
– Ну конечно, — кивнул Редников. — Давайте хотя бы завтра. Приезжайте прямо сюда к десяти утра. За мной машина придет, вот вместе и поедем.
