— Мне следовало понимать, что она стареет и чувствует себя неважно, мне следовало видеть это.
— Папа, винить себя нет смысла! Сделанного не воротишь. Мама не хотела бы иной жизни ни для себя, ни для тебя, ты сам знаешь. Не трать время на бесплодные сожаления о том, чего нельзя поправить, дорогой. Лучше думай о ней и о Тиме.
— О боже, я думаю! — В голосе Рона слышалось отчаяние.
Они повернулись и посмотрели на Тима — он тихо сидел на скамье, судорожно сцепив руки и сгорбив плечи, в отчужденной позе, которую всегда принимал в минуты горя. Он перестал плакать и смотрел неподвижным взглядом в пустоту. Дони пододвинулась поближе к брату.
— Тим! — мягко промолвила она, гладя его по руке маленькой квадратной ладонью.
Он вздрогнул, а потом, казалось, осознал факт ее присутствия. Синие глаза перевели взгляд с некой бесконечно далекой точки пространства на лицо Дони. Тим горестно уставился на сестру.
— Дони… — произнес он, словно не вполне понимая, что она здесь делает.
— Я здесь, Тим. Не волнуйся за маму, с ней будет все в порядке, обещаю.
Он помотал головой.
— Мэри говорит, нельзя давать обещаний, которых не можешь выполнить.
Лицо Дони угрожающе напряглось, и она переключила внимание обратно на Рона, полностью игнорируя Тима.
Было уже за полночь, когда в комнату ожидания вошел доктор Перкинс, с вытянутым измученным лицом. Они все разом встали, точно приговоренные при появлении судьи.
— Рон, давайте выйдем, — тихо попросил он.
Коридор был пуст; яркие лампы, тянущиеся в ряд по центру высокого потолка, заливали кафельный пол резким светом. Доктор Перкинс положил руку Рону на плечи.
— Она умерла, друг мой.
У Рона мучительно заныло в груди. Он жалобно посмотрел в лицо пожилому доктору.
— Нет, не может быть!
— Мы оказались бессильны. С ней случился обширный инфаркт, а через несколько минут по прибытии сюда еще один. У нее остановилось сердце. Мы пытались запустить его, но безуспешно, безуспешно. Думаю, у нее и прежде сердце пошаливало, а внезапное похолодание и теннис не помогли делу.
— Она никогда не жаловалась на недомогание, я ничего не знал. Но Эс, она такая: никогда не жалуется. — Рон уже овладел собой. — Доктор, я не знаю, что делать! Там Тим и Дони, они думают, что с ней все в порядке!
— Вы хотите, чтобы я сообщил им, Рон?
Рон помотал головой.
— Нет, я сам. Просто дайте мне минутку. Я могу ее увидеть?
— Да. Но Тима и Дони не надо туда пускать.
— Тогда отведите меня к ней сейчас, доктор, прежде чем я скажу им.
