Благодаря самодисциплине Мэри Хортон провела рабочую неделю в «Констебл стил энд майнинг» так, словно Тим Мелвилл никогда не появлялся в ее жизни. Как обычно, она снимала пиджак перед тем, как пойти в туалет, вела все дела Арчи Джонсона и устраивала разносы всем семнадцати машинисткам, посыльным и клеркам. Но дома каждый вечер она предпочитала обычному чтению возню на кухне, где изучала кулинарные книги и экспериментировала с выпечкой, соусами и пудингами. Осторожно расспросив миссис Паркер, она составила более ясное представление о гастрономических пристрастиях Тима и хотела предложить ему широкий выбор угощений в субботу.
Как-то во время обеденного перерыва она съездила в Северный Сидней к одному дизайнеру и купила очень дорогой кофейный столик рубинового стекла, а потом нашла пуфик, обтянутый красным рубчатым бархатом в тон столику. Яркое, сочное цветовое пятно поначалу действовало на нервы, но, привыкнув к нему, Мэри была вынуждена признать, что оно украсило гостиную. Голые жемчужно-серые стены внезапно приобрели теплый оттенок, и она невольно задалась вопросом, не обладает ли Тим, как многие умственно отсталые люди, инстинктивным чувством прекрасного. Возможно, когда-нибудь она пройдется с ним по художественным галереям и узнает, что там откроется его глазам.
В пятницу она легла спать очень поздно, с минуты на минуту ожидая звонка от отца Тима, который заявит, что не желает, чтобы сын работал садовником по выходным. Но звонка не последовало, и ровно в семь утра стук в дверь пробудил Мэри от крепкого сна. На сей раз она сразу же пригласила Тима войти и спросила, не выпьет ли он чаю, пока она одевается.
— Нет, спасибо, я сыт, — ответил он, глядя на нее сияющими синими глазами.
— Тогда можешь переодеться в маленьком туалете рядом с прачечной, пока я привожу себя в порядок. Я объясню тебе, что нужно делать в саду.
Мэри вернулась на кухню через несколько минут, ступая, по обыкновению, бесшумно. Тим не услышал шагов, и она тихо встала в дверях, глядя на него, снова потрясенная совершенством его красоты. Как ужасно, как несправедливо, подумала она, что в такой прекрасной телесной оболочке заключена столь примитивная душа; но в следующий миг она устыдилась. Возможно, raison d’être его красоты заключается как раз в том, что он остановился в своем развитии на пути к греху и пороку, сохранив младенческую невинность. Если бы он развивался нормально, он выглядел бы совершенно иначе, поистине боттичеллиевским персонажем: с самодовольной улыбкой и искушенным взглядом ясных синих глаз. Тим не имел ничего общего с миром взрослых, являя собой лишь внешнее подобие обитателей оного.
