Рон придвинул стул к столу и снова сел, положив перед собой руки. В старом доме было очень тихо, и Мэри снова начала думать о своем, пока Рон пытался овладеть собой. Тишину нарушали лишь тиканье старомодных часов да прерывистое дыхание старика. При жизни Эс здесь все было совсем иначе, неудивительно, что нынешняя обстановка так тяготила Рона.
— Так что видишь, Мэри, — продолжил Рон, — если кошка может страдать, значит, может и слабоумный вроде Тима, причем еще сильнее, поскольку Тим не такой уж и безмозглый. Пусть он не потрясет мир своими идеями, но у него есть сердце, Мэри, большое, горячее сердце, полное любви. Если он свяжется с женщиной, он ее полюбит, но сама подумай, разве сможет она полюбить его? Для нее он стал бы просто мужиком для встреч на стороне, вот и все, а Тим сходил бы с ума по ней. Я бы такого не вынес. У Тима красивое лицо и красивое тело, и с двенадцати лет на него западали женщины — да и мужчины тоже! Как по-твоему, что с ним случилось бы, если бы его бросили? Он смотрел бы на меня такими же глазами, какими смотрела бедная чертова кошка, словно ожидая, что я верну ему подругу, и не понимал бы, почему я даже не пытаюсь ничего предпринять.
Повисло молчание. Где-то в глубине дома хлопнула дверь. Рон поднял взгляд, словно только сейчас вспомнив, что Тим с ними в доме.
— Извини, Мэри, я сейчас.
Она сидела, прислушиваясь к громкому размеренному тиканью часов, пока старик не вернулся, улыбаясь своим мыслям.
— Типичный австралиец этот парень. Никак не могу заставить его надевать больше одежды, чем необходимо, и, будь у него такая возможность, он вообще ходил бы в чем мать родила. У него дурная привычка разгуливать по дому нагишом после душа, вот я и решил пойти убедиться, что он не явится на кухню за чем-нибудь. — Рон внимательно посмотрел на нее. — Надеюсь, в твоем доме он ведет себя прилично? Никаких жалоб?
— Он ведет себя превосходно, — смущенно ответила Мэри.
Рон снова сел.
— Знаешь, нам здорово повезло, что мы из рабочего класса, Мэри. Нам было бы труднее оберегать Тима, принадлежи мы к кругу людей вроде Мика. Этих чванливых снобов труднее раскусить, они хитрее, особенно мужчины. И вместо того чтобы пить пиво с нормальными парнями в «Сисайде», Тим торчал бы в каком-нибудь шикарном баре в обществе праздных дамочек да жеманных пришепетывающих гомиков. В нашем мире все устроено проще и лучше, слава богу. Черное — это черное, белое — это белое, и оттенков серого между ними не шибко много. Надеюсь, ты понимаешь, Мэри, почему мы так оберегали Тима.
