Она и прежде обнимала Тима, но всегда только как ребенка, и сейчас испытала страшное потрясение, обнаружив в нем мужчину. Забываясь в его объятиях, ощущая вкус его губ, скользя ладонями по сильной шее и гладкой мускулистой груди, она вдруг осознала свою острую потребность в этом, почувствовала мучительное наслаждение от прикосновения его рук к своему телу. Он сам, без подсказки, нашарил ее груди, обтянутые тканью, а потом нетерпеливая рука скользнула под воротник платья и сжала голое плечо.
— Мэри! Тим! Мэри! Тим! Где вы? Вы меня слышите? Это я, Рон! Отзовитесь!
Вырвавшись из объятий, она схватила Тима за руку и потащила за собой под укрытие деревьев. Они бежали сломя голову, пока голос Рона не стих в отдалении, а потом остановились. Сердце у Мэри колотилось с такой силой, что она задыхалась и в какой-то миг едва не лишилась чувств. Судорожно хватая ртом воздух, она цеплялась за плечо Тима, пока немного не оправилась, а потом отстранилась от него чуть смущенно.
— Ты видишь перед собой глупую старую дуру, — пробормотала она, поворачиваясь к нему.
Тим улыбался прежней своей обожающей улыбкой, но теперь в ней появилось что-то новое — зачарованное изумление, словно она вдруг предстала перед ним во всей полноте своих измерений. Это отрезвило Мэри, как не могло отрезвить ничто другое. Она схватилась за лоб, пытаясь собраться с мыслями. Как такое случилось? Как она собирается вести себя теперь, как вернется к прежним отношениям, не обидев Тима?
— Тим, нам не следовало делать этого, — медленно проговорила она.
— Почему? — Он сиял от счастья. — О, Мэри, я и не знал, что так бывает! Мне страшно понравилось, мне это понравилось гораздо больше, чем обниматься с тобой, когда ты меня утешаешь!
Мэри яростно потрясла головой.
— Это не имеет значения, Тим! Нам не следовало так поступать. Есть вещи, которые нельзя делать, и это одна из них. Плохо, что нам это понравилось, поскольку больше этого не повторится — не потому, что мне не понравилось, а потому, что это недопустимо. Поверь мне, Тим, это совершенно недопустимо! Я отвечаю за тебя, я должна заботиться о тебе, как хотели бы твои мама и папа, а это означает, что нам нельзя целоваться, просто нельзя.
— Но почему, Мэри? Что здесь плохого? Мне очень понравилось! — Счастливая улыбка погасла.
— В самом по себе поцелуе, Тим, нет ничего плохого. Но нам с тобой нельзя целоваться, это грех. Ты знаешь, что такое грех?
— Ну конечно! Это когда ты делаешь что-то такое, что не нравится Богу.
