— Тим, в чем дело? Что я сделала не так?
— Ничего, ничего.
— Не скрывай от меня, Тим! Что такое я сделала?
— Ничего! — почти выкрикнул он.
— Но ведь я в чем-то провинилась перед тобой! О, Тим, я уже несколько месяцев чувствую, что каким-то образом обидела тебя, но я не понимаю, что я сделала не так! Скажи мне, скажи!
— Уходи!
— Нет, я не уйду! Я не уйду, пока ты не объяснишь, в чем дело! Мы с твоим папой с ума сходим от тревоги за тебя, а сейчас на веранде ты смотрел на нас с настоящей ненавистью. С ненавистью, Тим! — Она подошла к нему вплотную и схватила за плечи, впившись пальцами в кожу.
— Не трогай меня! — Он вырвался и повернулся к ней спиной.
— Но почему, Тим? Что такое я сделала, что мне нельзя дотрагиваться до тебя?
— Ничего.
— Я тебе не верю! Тим, я никогда не думала, что ты станешь лгать мне, но ты лжешь сейчас! Пожалуйста, скажи мне, в чем дело, прошу тебя!
— Я не могу! — в отчаянии прошептал он.
— Нет, можешь, конечно же, можешь! Ты всегда все рассказывал мне! О, Тим, не отворачивайся от меня, не отталкивай меня! Ты разрываешь мне сердце, я места себе не нахожу от тревоги и страха за тебя, я просто ума не приложу, что делать! — Она расплакалась, вытирая слезы ладонью.
— Я не могу, не могу! Я не знаю! Я столько всего чувствую, но не могу разобраться в своих чувствах, я не знаю, что они значат! — Он резко повернулся к ней, раздраженный и взбешенный, и Мэри попятилась: на нее яростно смотрел совершенно незнакомый человек, в котором не осталось ничего родного и близкого. — Я знаю только, что я больше тебе не нравлюсь, вот и все! Теперь тебе нравится папа, а я не нравлюсь, и я знал, что так будет. Я знал, что так будет! Как я могу нравиться тебе больше папы, если он нормальный, а я слабоумный? Мне он тоже нравится больше, чем я сам.
Мэри протянула к нему руки.
— О, Тим! О, Тим! Как ты мог такое подумать? Это неправда! Ты мне нравишься так же сильно, как всегда, ты мне ни на секунду не переставал нравиться! Ну разве ты мог мне разонравиться?
— Разонравился, когда ты познакомилась с папой.
— Нет, нет! Ты ошибаешься, Тим! Пожалуйста, поверь мне, ты ошибаешься! Мне нравится твой папа, но ты мне нравишься гораздо больше! Если хочешь знать, твой папа нравится мне в первую очередь потому, что он твой папа: он произвел тебя на свет. — Мэри пыталась говорить спокойным голосом, надеясь тем самым успокоить Тима.
— Это ты лжешь, Мэри! Я же все чувствую! Раньше я всегда думал, что ты считаешь меня взрослым, но теперь знаю, что не считаешь, я все понял, насмотревшись на вас с папой! Я тебе больше не нравлюсь, теперь тебе нравится папа! Ты не возражаешь, если папа обнимает тебя! Я же видел, ты постоянно обнимаешь и утешаешь его! Мне ты не позволяешь обнимать тебя, и меня ты не хочешь утешать! Ты только подтыкаешь мне одеяло, и все, а я хочу, чтобы ты обнимала и утешала меня, но ты не хочешь. А вот папу утешаешь! Что я сделал, почему я тебе разонравился? Почему ты изменилась с тех пор, как папа стал ездить сюда с нами? Я точно знаю: я тебе разонравился, теперь тебе нравится папа!
