Девочка, с отвращением посмотрев на огрызок, сдалась, прицельно зашвырнула его в кусты под окном подальше от чужих глаз и повернулась к принцу:
– Ну так что?
– Может, сначала разрешения спросим, а уж если откажут…
Леа удивленно хмыкнула, не ожидала она от брата такого благоразумия.
– Ладно, – великодушно согласилась ее высочество, – все равно сегодня с папой будет разговор, и дядя, наверное, придет. Может, поддержит меня. А ты на всякий случай все же подумай – где раздобыть одежду.
Эдвин беспечно махнул рукой:
– Тут и думать нечего! Сменяем пару моих штанов и туник через слуг.
Леа кивнула, соглашаясь:
– Хорошая идея, но лучше – мои платья, их точно не хватятся, да и выросла я из них.
Принцесса посмотрела в окно. Непогода разошлась не на шутку: молния расколола небо кривым зигзагом на две части, глухо зарокотал, раскатился и оглушительно рявкнул гром. Струи дождя скрыли от глаз сад в серой пелене – пожалуй, не погуляешь.
Девочка слезла с подоконника, поежившись от пахнувшей из окна прохлады, а потом подошла к зеркалу и критически осмотрела себя – не хватало еще получить выговор от отца за внешний вид.
«Так, пятен нет, дырок тоже пока нет, надо только расчесать волосы», – подвела итог ее высочество.
– Позже увидимся.
– Я с тобой, – подхватился с места Эдвин.
– Ты уже все слышал, – напомнила Леа.
– Ну и что? – искренне изумился его высочество. – Мне и второй раз интересно!
Дети пошли длинными переходами к кабинету отца. Стоящая на посту у входа стража поведала им, что его светлость Рикквед уже подошел и принц Герэт тоже.
* * *
Аттис сидел в любимом кресле за столом, занимаясь явно не королевским делом: очинял перо маленьким ножом. Рикквед с удобством развалился на диване и, как обычно, курил трубку. Герэт устроился на подоконнике в точно такой же позе, как получасом ранее сестра, не хватало только яблока.
Леа, недолго думая, забралась с ногами в свободное кресло, а Эдвин растянулся на толстом пушистом ковре.
Король отложил в сторону перо и выжидающе посмотрел на дочь. Девочка вздохнула – она уже порядком устала от этих бесконечных расспросов, но знала: папе придется рассказать все. Немного помявшись, ее высочество попросила:
– Я хочу, чтобы все сказанное осталось в этом кабинете.
– Почему? – подался вперед Аттис.
– Тебе, папа, решать, но мне кажется, что так будет лучше, – не стала вдаваться в подробности Леа.
И она рассказала, стараясь выражать свои мысли четко и связно, об обряде, о дарах, об азанагах, о школе и об участии в поимке банды работорговцев. Сухо и без эмоций. Леа хотела убедить взрослых в том, что способна отвечать за свои поступки. Что азанаги уже предоставили ей это право, а теперь она ждет его от семьи.
