С этими словами он обратился ко мне.
— А я не знаю, — ответил я без излишней выдумки. — Могу сказать только, что такой затвор с рычагом — дешевле и не придумаешь. Но сломать невозможно, и стрельнет неплохо, пока затвор не разболтается.
— Правильно думаешь, — кивнул полковник. — Но говоришь странно. Откуда сам?
— Не знаю, — пожал я плечами. — Проблема у меня с этим.
Насчет таких вопросов я давно для себя решил — из легенды выбиваться не надо. Решили, что у меня «мозги помялись», на том и стоять будем.
— Не понял, — прищурился собеседник.
— Память я потерял, большими кусками, — ответил я. — Как раз во время боя.
С этими словами я снял с головы шляпу и повернулся к полковнику здоровенной, налившейся лиловым и покрытой запекшейся кровью ссадиной.
— Вот как, — чуть удивился тот. — А ты что о нем знаешь, барышня?
Вера вздохнула, чуть переигрывая, затем сказала:
— Отец его на Торге нанял — он с другим обозом пришел. Сам откуда-то с севера, крещен Алексеем. Отец о нем больше знал, а мы и поговорить толком не успели.
— Кем нанял? — по делу уточнил полковник.
— Телохранителем мне, — ответила Вера без запинки. — И законным защитником. Он меня и спас, собственно говоря, только сам вот… по голове получил при этом.
— Ну… ты скажи… — даже озадачился местный военачальник. — А что помнишь, добрый человек?
— Да все… кусками как-то, — неопределенно ответил я. — Дом помню как выглядит. А где это — не помню. Людей каких-то помню. Что умею — ничего не забыл. Как-то так.
На мой взгляд, так и нормально получилось. Как у Доцента из «Джентльменов удачи» — «тут помню, тут не помню». Классика.
— Девица… тебе тогда перед нашим преподобным надо клятву принесть, что человек Божий Алексей тебе законный защитник, иначе никак. А он уже свидетельство даст, что принял такую клятву.
С этими словами он посмотрел ей в глаза строго. Но девочка не смутилась — она себя давно уверила в том, что такова была бы отцова воля, поэтому согласилась со всей горячностью. Полковнику такой оборот дела понравился — по всему видать, доверие вызвал. Тут с клятвами на Библии, или на чем там еще принято, наверняка не шутят.
— А тебе… — сказал он, обратив свой взгляд на меня, — …могу вот что присоветовать: мы тебя на карточку снимем. И отошлем на Большой остров с пакетботом, а они оттуда дальше пошлют, с уведомлением, что, мол, потерял память человек, может, знает его кто? Глядишь, в ином месте и вспомнят. Как?
Вспоминать в этом мире меня некому, так что согласился я легко. Зато подозрений меньше на мой счет будет. Зачем мне подозрения, когда у меня еще вопросы впереди будут — по имуществу спасенного ребенка и ее отношениям с дядей. Не надо такого, чтобы в меня можно было пальцем тыкать.
