БОЧКА
Неожиданно с бака донёсся резкий свисток. Потом гулкий удар в борт и крик. Боцман бросился на бак. Я кинул швабру и следом за ним. Захлопали двери, застучали сапогами матросы. Сзади бежал кок Иваныч, натягивал рукавицы и кричал:
- На кого налетели? Кого ударили?
Клубы тумана катились по палубе, ничего не видать. Сбежались на бак и видим: Рослый свесился через борт.
- Что там? - испугался боцман. Рослый повернулся к нам:
- Бензиновой бочкой в борт ударило! Чёрт знает откуда вынырнула!
- "Откуда, откуда"! - съязвил боцман. - Небось во сне у бабушки пироги ел!
Мы перегнулись через борт: нет ли пробоины. Железная бочка хоть и мала по сравнению с пароходом, а на большой скорости так двинет в борт, что только знай беду расхлёбывай, дыры латай!
Судно привстало над чёрной глыбой. Над ватерлинией вид
нелась лёгкая ссадина. Все облегчённо вздохнули. А бочка кружилась вдалеке, словно не могла опомниться от удара.
- А ведь ерунда! - как бы оправдался Рослый.
- В море ерунды не бывает! - сердито сказал боцман. - Из-за ерунды и тонут!
- Вот шуму наделала! - сказал кок Иваныч, снял рукавицы и достал пачку с папиросами.
- Я уж думал, не на мину ли налетели, - сказал боцман. - Мало ли что здесь может ещё оказаться! Я в войну всякого насмотрелся.
Кок Иваныч махнул папиросой:
- С Камчатки откуда-нибудь принесло. - Он вместе с боцманом проплавал почти полжизни, с ним поседел на море и знал толк в морских делах.
- Скорей всего, рыбаков шторм прихватил, - сказал Рослый. - Вон какая зыбь из Берингова моря идёт.
Это верно. Рыбаков мы встречали часто. Как-то даже вынырнули от нас совсем недалеко. Маленькое судёнышко зарывалось в пену, валилось с боку на бок, а иногда волна наваливалась на него и вдавливала в воду чуть не по мачту. Не мудрено, если у них бочку укатило. Океан и не то уносит!
Боцман ещё раз взглянул на ссадину, потом вдруг посмотрел на кока и удивился:
- Слушай, а ты чего здесь? Кормить нас кто будет? Иваныч повернулся, и его белый колпак растворился в тумане, словно в клубах кухонного пара.
В ТУМАНЕ
Много дней судно шло в холодном тумане. Над палубой круглые сутки хрипели протяжные гудки. Надоело качаться в этой мгле. Ничего не видно, словно тебе шапку на глаза нахлобучили.
Как-то вечером я поднялся в штурманскую рубку. Помощник капитана достал новую карту, постучал по ней карандашом:
- Вот, брат, к Америке подбираемся!
Вот так да! Я выбежал на палубу, посмотрел - никакой Америки не видать, сплошная темнота.
