12
Артекин был похож на гнома. Лицо в бороде. На затылке из мозгов торчит косичка. Но главное — на макушке шляпа. Никто никогда не видел Артекина без шляпы. Говорят, и в постели он был в ней. Как будто скрывал лысину или вылезший кусок арматуры. Ему дарили только шляпы. У него их был миллион.
Еще никто никогда не видел Гнома трезвым. Это не значит, что он постоянно пил. Иногда он не пил. Но за жизнь Артекин выпил столько, что теперь вместо крови в нем текла огнеопасная гремучая смесь.
У Гнома были задумчивые глаза Эйнштейна — бульдога из одноименного фильма. В них клубился дым от кальяна.
Артекин предложил сделать танцевальный номер для новой программы в его баре. Артекин-бар находился в развлекательном комплексе Фондю.
Мы зашли в Фондю обсудить детали.
Гном задерживался.
— Давай, осмотрим бар, — предложил я.
Наташа бывала в Артекин-баре до закрытия на лето и уверенно повела наверх. Поднялись под крышу.
Я подошел к стойке. Пока Артекин-бар был закрыт, здесь, ни разу не убирали, и толстым слоем лежала пыль.
Написал «Наташа». Она дописала: «+Никита =?»
Обнялись и некоторое время стояли, словно за секунду до этого один из нас спас другому жизнь. Или прощались.
Через большую нишу спящего камина под крышу Артекин-бара неслышно проникало время. Оно толчками просачивалось в сердце. И уходило неизвестно куда.
— Почему ты поставила вопрос? — спросил я.
— А разве нет?
Я зачеркнул вопрос.
— Пусть лучше ничего не будет. А то как будто нет твердой почвы под ногами.
— А она есть?
— Есть, — сказал я. — Пока мы вместе.
Наташа, прижалась губами к моим губам.
Губы были родные. Почувствовал, что она дрожит.
— Подожди, — плотно закрыл дверь и придвинул стол.
— Иди ко мне, — крикнула Наташа.
Я снова обнял ее.
— Любимая, — прошептал. — Ты мое солнышко! Ты моя радость и печаль! И оправдание перед всеми, с кем был когда-то безжалостен…
Бережно обживали чужое, чуждое нам пространство, у которого сотни глаз, сотни ушей и тысячи других, неведомых органов чувств. Негде было ни лечь, ни сесть, ни прислониться или просто глубоко вздохнуть — везде толстым слоем лежала пыль. Словно мы оказались на другой планете, где никогда еще не ступала нога человека. Или ступала, но очень маленького, следов которого не было видно.
Она шептала одно лишь слово «Да». Она повторяла его снова и снова, каждый раз по-разному, и в тот момент это было самое главное, самое ласковое слово на земле.
…Потом стояли голыми посреди комнаты. И Наташа рассказывала, что за танец она придумала. Заставила повторить некоторые движения, объяснила, как лучше двигаться, чтобы вписаться в плотное пространство среди столов.
