Вошли в скромный светлый домик, пахнувший ладаном и вымытыми полами.
На столе несколько икон. На блюдце зажженные свечи. Рядом горка целых свечей и коробка для денег.
— Неужели здесь есть наши! — удивилась Наташа.
— Может, потомки белоэмигрантов?
Наташа положила деньги и взяла две свечи.
— Это тебе, — протянула свечу. — Вот так, смотри…
Зажгла свечку и приладила на блюдце.
В России я не ходил в храм. Не верилось, что бог живет, где пасутся ненавидящие друг друга попрошайки. А еще думал — если бог такой беспомощный, значит, нуждается в нас не меньше, чем мы в нем. И ему тоже есть о чем каждого из нас попросить. Тогда зачем посещать все эти напыщенные места?
— Помолись, — сказала Наташа. — Нам надо, чтобы он услышал.
Не хотелось ее огорчать.
Поставил в блюдце свечу.
Взял Наташу за плечи.
— Бог, прошу тебя…
И замолчал. Не знал, о чем просить.
Ничто не давалось просто так. У всего была своя цена. Только надо было уметь торговаться.
Собрался с духом.
— Не мешай, бог. Не вставай на пути с красным флажком, как старшина, когда взвод переходит шоссе. Не подсылай приторных проповедников. Я сам…
— Ты сейчас шутишь? — Наташа напряглась.
— Нет, молюсь. Как умею…
Обнял ее.
Я очень хотел, чтобы она была счастлива. Ради этого готов был молиться кому угодно…
Наташа не знала правды. В Москве я попал в скверную историю… За подкладкой чемодана на всякий случай лежал пистолет.
8
С площадки открывался вид на море и соседний остров. Сели на перила и, болтая ногами, наблюдали за ярким парусом виндсерфинга. Белый гребешок пены под ним улыбался. Человек изогнулся и местами касался спиной воды. На крутых волнах доска взлетала ввысь! Тогда хотелось крикнуть «Ура!» и спеть турецкий гимн.
— Здорово! — прошептала Наташа.
— Надо научиться ходить под парусом, — сдержанно заметил я. — Пошли купаться!
Пляж был пуст. Кусты по-птичьи свиристели. Солнце, отраженное от беспокойной воды, слепило.
Взявшись за руки, бросились в воду.
— Я люблю тебя! — крикнул под водой. Крик улетел вверх, закупоренный в пузыри.
— Какая теплая вода! — крикнула Наташа, когда заплыли далеко-далеко.
Берег елозил за тугими гребнями.
Пришлось поднапрячься, чтобы вернуться назад.
— Хорошо! — промурлыкал, растянувшись на горячих камнях. — Если б так было всегда!
— Так всегда и будет, — счастливо вздохнула Наташа.
— Ты веришь?
— Конечно. А ты?
Хотелось, чтобы все хорошее, что мы говорили друг другу, сбывалось. Только я знал — одно и тоже прикосновение, если оно повторяется каждый день, приносит все меньше радости. И одна и та же фраза, произносимая часто, входит в привычку и теряет первоначальный смысл.
