Рядом с нами дожидались проводника Михаила ребята из Куйбышева. Они договорились с ним, чтобы выходить в маршрут на следующий день, но что-то раздумали и решили задержаться. Тут к ним является русская жена проводника Михаила и устраивает скандал. Дело в том, что она отняла у мужа бутылку и уложила его спать, чтобы на следующий день он был в состоянии взгромоздиться на оленя и вести караван в тайгу. А эти туристы сами не знают, чего хотят: «Так вы мне точно скажите, если завтра не поедете, то я разбужу мужа, пусть дальше пьет…». Комментарии, как говорится, излишни.
Не знаю, когда куйбышевцы ушли в тайгу, но наш караван на следующий день выходил из поселка. Григория Тутаева привела русская жена Анна и посадила на оленя. Гриша, однако, «шибко пьян не был», так как на олене сидел. Николай Пустохин, весьма поддатый, пришел сам. Из карманов его лётной кожаной куртки гордо торчали два горлышка полулитровых бутылок. И, читатель правильно догадывается, что в этих бутылках размещался не квас и не ситро. Далеко от поселка мы в этот день не ушли, но это уже другая история.
На следующий, 1964-й год, я опять собрался в Саяны. Группа организовывалась с трудом, но все утряслось, и мы, наконец, добрались до Нижнеудинского аэропорта. Желающих лететь в Верхний Гутар было много, но самолеты не летали. В горах несколько дней шли дожди, уровень воды в Уде около Нижнеудинска поднялся на шесть метров. Вода уже подходила к взлетно-посадочной полосе аэродрома. Что же творится в горах?
Все участники похода – работающие люди, которые во время очередного отпуска вместо теплого моря решили «отдохнуть» в горах. И каждый день сидения в аэропорту сокращал время этого долгожданного «отдыха». Надо было что-то предпринимать.
Во время прошлогоднего маршрута я подружился с нашим проводником, временно безработным Николаем Пустохиным. Зимой мы обменялись несколькими письмами, и я знал, что он уже работает начальником Гутарского аэропорта. Набираюсь наглости, иду на почту и даю в Гутару телеграмму такого содержания: «Николай, сижу в Нудинске, давай погоду».
На следующий день с утра объявили посадку. В Гутар отправляли три борта, на первом летел легендарный в этих местах асс, командир авиаотряда Богатырев. Он всегда летал первым бортом после ненастья, чтобы разобраться в обстановке и разрешить или не разрешить дальнейшие полеты.
Мы летели с Богатыревым, его Ан-2 миновал перевал и вошел в глиссаду снижения над Гутарой. Я как всегда смотрел в иллюминатор, с нетерпением ожидая встречи с любимыми Саянскими горами. Когда шасси «Антона» коснулись земли из-под его колес, выше фюзеляжа взметнулись фонтаны воды.
