Мистер Кембридж кивнул, словно соглашаясь с моими мыслями.
— Они говорят, что причина, быть может, в тебе. Так сказала полиция. Если так, мальчишка…
— Так считает детектив Ривас?
Кембридж решительно махнул рукой.
— Если дело в тебе…
Он не стал напоминать мне про свою службу в морской пехоте. Однако я отчетливо услышал в его голосе угрозу.
— Сэр, я бы хотел заручиться вашей помощью, но я найду Лилиан в любом случае.
— Да поможет мне Бог, если ты вмешаешься, если из-за тебя у меня возникнут проблемы и я не смогу вернуть свою девочку…
— Это правда, что она рассталась с Дэном?
Голова у него затряслась еще сильнее.
— Все еще можно исправить.
— Вам известно, что Лилиан ушла из галереи, которой владела совместно с Бо Карнау?
Ему нравилось слышать имя Карнау не больше, чем фальшивый аккорд.
— Она приняла правильное решение, когда ушла из галереи. Ей там не место. Проклятье, я всегда ее поддерживал. Никогда дурного слова не говорил. Я сделаю все, что в моих силах, для своей семьи, мальчишка. Я всегда о них заботился. А что хорошего мы видели от тебя, если не считать страданий, которые ты ей причинил?
Я и сам не знаю, почему, но что-то в его тоне посеяло во мне сомнения — какую женщину он имел в виду? Я подумал о Лилиан, которая никогда не говорила об отце ничего плохого, всегда обнимала его, стоило ему появиться на пороге, и неизменно винила ужасный темперамент, когда он делал неудачные вложения. Я подумал об Анжеле Кембридж и представил, что она, наверное, все еще сидит в окружении попугаев в своей полутемной гостиной и плачет, прижимая к груди старую обувную коробку, полную мертвых воспоминаний. Потом я вообразил, как Зик Кембридж в течение сорока лет приходит каждый вечер домой, и его упрямые зеленые глаза тускнеют с течением времени, тускнеют гораздо быстрее, чем фотография не вернувшегося пилота. Вложения, поцелуй меня в задницу.
Я ничего не сказал, но когда наши глаза встретились, он почувствовал мою жалость так же отчетливо, как я пару минут назад его угрозы. С дрожащим лицом он смахнул со стола бумаги и бифокальные очки.
— Проваливай к дьяволу, — сказал он на удивление тихим голосом.
Я посмотрел на треснувшую кожу на ручке кресла, и мне показалось, будто я вижу отпечатки, оставленные моими нервными пальцами шестнадцатилетнего подростка, который ждал, когда отец Лилиан проверит мои водительские права. Когда я поднял глаза, мне захотелось вновь увидеть мраморные черты и суровое неодобрение. Однако передо мной сидел старик, пытавшийся сохранять достоинство, заставив дрожать вазу с ирисками.
